Алхимик невозмутимо делает глоток. А ведь он в нетерпении.
Как и я.
— Господин Лю, уверена, вы знаете всех выдающихся алхимиков…
— Осмелюсь сказать, что я знаю почти всех, даже бездарных учеников, — улыбается он.
— Пилюли всегда несут в себе след того, кто их создал. Иногда след едва уловим, но есть всегда. Эти четыре пилюли созданы незнакомцем.
— Потрясающая чистота. Мастер владеет уникальным серетом.
Что бы он сказал, увидев работу настоящего мастера?
— Вы мне льстите, господин Лю.
— Вы?!
Я хмыкаю, вынимаю из рукава столетнюю кровянку и протягиваю господину Лю:
— Что скажете, господин?
Растение, между прочим, прелестное. Три листика, каждый размером с ноготь большого пальца, короткий загнутый корешёк и крошечный чёрный цветок, в сезон дающий чёрную вытянутую ягоду.
Он недоумённо пожимает плечами:
— Целебная травка. Цена ей четыре полновесных серебряных слитка.
Кровянку я выбрала за размер.
Алхимик возвращает её — опускает на раскрытую ладонь. Я сжимаю кулак, направляю ци. Кожа на жар отзывается болью. Я отстраняюсь от непрятных ощущений. Я бы обошлась без печи, пожертвовала рукой, но… тот же чарующий плющ в кулаке не поместится, а снежный лотос от касания погибнет. Без печи никак.
Я раскрываю ладонь и, игнорируя запузырившийся ожог, передаю получившуюся пилюлю алхимику. Она простейшая — всего лишь остановит кровотечение в порезанном пальце. С раной, как я недавно получила, пилюля не совладает.
Но зато она качественная и почти идеально чистая.
— Без печи?! И… так быстро?! Госпожа, вы не потратили и одной благовонной палочки!
Да в чём дело?!
Я не понимаю… Да, я училась у мастера, осваивала различные техники, но прежде всего меня интересовала добыча. Я владею искусством владения пилюль весьма посредственно, а сейчас и вовсе показала примитивный фокус.
Откуда столько восторгов?
Это ведь уважаемый представитель клана Лю, а не олух из “семёрок”.
— Как вы могли убедиться, господин Лю, я. Скажите, вам было бы интересно выставить на аукцион пилюлю омоложения? Не поделку, разглаживающую морщины на дряхлых органах, а полностью исцеляющую тело?
Ни за что бы не стала забивать голову рецептами подобной чепухи. Культивирование останавливает старение, в подобных пилюлях нет нужды ни лисам, ни бессмертным. Но тётя была мудрой, а книги — зачарованными. Прочитав текст раз, не забудешь.
Пригодилось…
Впору жалеть, что налегала на травники и бестиарии, а рецепты оставляла без должного внимания.
— Госпожа Шан…
— Было бы, — удовлетворённо киваю я.
— Но вы показали четыре пилюли подчинения, госпожа Шан.
Плохо быть просителем…
— На продажу, — пожимаю я плечами, делаю глоток.
— Госпожа, вас что-то беспокоит. Пожалуйста, не скромничайте.
— Я буду откровенна, господин Лю. Я приыла налегке и ещё не освоилась в столице. В пути со мной приключилось несчастье. Печь не выдержала нагрузки и треснула. Печь не была особенно хорошей, жалеть не о чем, но алхимик без печи не алхимик. Пилюля из кровянки мусорная, а в кулаке не удержать травяной сбор, и я в затруднении.
— Понимаю, госпожа, — господин Лю проводит пальцами по подбородку.
Если он попытается воспользоваться ситуацией…
Но прежде, чем он заговаривает, полог приоткрывается, и служанка, которая приветствовала меня первой, вносит печь, ту самую, от входа. Вряд ли у аукционного дома их несколько. Не важно! Важно, что она — моя зацепка и моя надежда.
Сдержанность мне отказывает.
Я тяну руки, подхватываю печь, ставлю на колени. Лишь бы не подделка… Это стало бы слишком большим разочарованием.
Господин Лю хмурится:
— Госпожа Шан, эта печь с характером. Ещё никто…
Бросив внутрь всю ту же кровянку и несколько целебных травок с похожими свойствами, я направляю в печь ци и, как господин Лю и пытался предупредить, чувствую сопротивление. Я добавляю к потоку клановый ментальный ключ, и сопротивление тотчас исчезает, печь охотно принимает энергию.
Закрутив поток, я выплавляю пару пилюль.
Я опасно приближаюсь к своему пределу. Нельзя позволить господину Лю понять, насколько я слаба. Мигом проглотят. Я залезла в пасть к дракону… Был у меня такой опыт. У красных драконов из Тысячеликого леса на зубах каменеет особый налёт, в рецептах его называют красным драконьим жемчжником. Пасть у красных драконов изнутри побольше, чем комната, в которой мы сидим, а чистку зубов красные драконы не одобряют… но я всё равно залезла. Меня мой сперва едва не проглотил, потом пытался вычихать.
— Госпожа Шан! Я не верю своим глазам! Госпожа, примите печь в дар в знак надежды на крепкую дружбу.
— Благодарю, — я отставляю пиалу. — Господин Лю. Я осмелюсь полюбопытствовать, откуда у вас эта печь. Разумеется, если в истории её приобретения нет тайны.
— Тайны нет, госпожа Шан. Вы позволите встречное любопытство?
Должна ли я рассказать ему про лис?
Глава 20
— Иероглиф, господин Лю. Печь принадлежит клану Девятихвостых лисиц.
Скажи мне, что ты о них знаешь, ну!
Господин Лю разводи руками и неловко смеётся:
— Госпожа Шан, так вы ещё и в древней истории разбираетесь? Я искренне и глубоко восхищён. Я никогда не слышал о клане, называвшемся этими сказочными созданиями.
Что? Меня опять уверяют, что меня нет и никогда не было?
Р-р-р.
— Сожалею, но вынуждена вас разочаровать, господин Лю. В древней истории я не разбираюсь, — как и в современной. — Мои знания о лисах связаны с алхимией. Можно сказать, что я у них училась.
— Ах вот как! Получается, Девятихвостые лисы — объединение выдающихся алхимиков? Лисицы… В сказках упоминается, что лисицы воровали принцев империи Ю, своих мужчин у них не было. Вероятно, объединились заклинательницы, отвергавшие мужчин. Без защиты воинов они вскоре были завоёваны? Поэтому о них мало что известно?
