Я выскальзываю из резиденции Сян, и мне вновь чудится взгляд.
Глава 29
Или не чудится?
Даже если так, пока мне не мешают, мне нет нужды беспокоиться, тем более ощущение окончательно пропадает вскоре после того, как я выбираюсь из центра города. Я петляю по улочкам, огибаю просыпающийся рынок. Из-под ног выскакивает кот, и, проводив его взглядом, я успеваю заметить исчезающий в щели мышиный хвостик.
Плотнее закутавшись в тёмную ткань, я отказываюсь купить у торговки порцию горячей лапши, уже разваренной до состояния жижи, и сворачиваю на широкую улицу. Край парчи ниспадает на манер капюшона, и я иду не таясь, а случайные встречные поспешно расступаются. Простые горожане не хотят провоцировать того, кто одет столь вызывающе.
Сбежав по боку пологого холма, дорога упирается в трёхэтажное здание гостиницы, рекомендованной, как тихое и спокойное заведение для небогатых, но деловых людей. Уже одно то, что зал пропах дешёвым чаем, а не винным пойлом, говорит о многом. С кухни тянет едой, некоторые постояльцы уже завтракают за столиками, доносятся обрывки тихого разговора. Я улавливаю, что люди обсуждают особые пилюли, якобы появившиеся в руках клана Лю.
Из-за ближайшего столика поднимается коршун, до этого увлечённо поглощавший вонты.
— Господин? — окликает меня мальчишка за стойкой, но я игнорирую.
Коршун, сложив перед грудью руки, низко кланяется в знак приветствия.
— Вей-эр был несколько невразумителен, учитель. Разве госпожа не с вами?
— Возникли сложности, — вздыхаю я. Пояснять я не собираюсь.
Махнув, чтобы коршун продолжал завтрак и наблюдал за залом, я поднимаюсь. Мы сняли несколько соседних комнат, и предполагалось, что одну мы делим с Южун, поэтому я вхожу без предупреждения.
Ученица не спит, погружённая в глубокую медитацию, она сидит на кровати в позе лотоса. Моё появление проходит мимо её сознания. С одной стороны, это хорошо, уметь концентрироваться на внутреннем мире очень важно для совершенствующихся. С другой стороны, убийца на моём месте уже перерезал бы беспечной девушке горло. Ладно, освоить контроль за окружающим пространством даже из глубокого транса — следующий шаг, нельзя требовать слишком много, какой бы талантливой ЮЖун ни была.
Тётя учила, что в деле развития духовных структур торопиться вредно.
Я отворачиваюсь, окидываю взглядом комнату и одновременно втягиваю воздух. Лекарственные травы я нахожу по запаху. Обознаться невозможно — у стены стоит весьма внушительный ларец с иероглифом “Лю” на крышке. Клан к упаковке товара подошёл основательно, с приятной тщательностью.
На внутренней стороне крышки закреплён список, и к нему прилагается записка:
“Достопочтенная госпожа Юни, поиск некоторых трав займёт до восьми дней. Этот старый алхимик взял на себя смелость добавить к заказу госпожи растения, которые могут быть полезными” и подпись.
Пробежав взглядом список, я цыкаю.
Пилюлю, которая помогла бы мне восстановить духовные структуры, не сделать. Я собиралась принять сильнодействующую пилюлю из расчтёта, что мои каналы выдержат. Мама требуется совсем иное — деликатное восстановление, сколько бы времени оно ни заняло.
На ум приходит с десяток рецептов, но ингридиентов нет… Из имеющегося сырья, считая запасы, принесённые с плато и из закромов “Семи ветров”, я смогу изготовить пилюли двух вариантов. И как раз останутся травы для обычных целебных пилюль, которые я с удовольствием продам аукционному дому.
Пожалуй, пилюлю омоложения я тоже смогу сделать, только ядрёную — вместо постепенного восстановления тела она запустит процесс полного обновления. У проглотившего её человека выпадут волосы, зубы, будет шелушиться и слезать кожа, скопившаяся внутри грязь будет выходить любыми путями. Зато через десять дней жертва пилюли встанет живым воплощением юности. Некоторое страдание за возвращение здоровья и красоты— небольшая цена, верно?
Я раскладываю травы прямо на полу, на парче, ещё недавно служившей мне плащом. Вместо стола использую ларец, ставлю на крышку печь.
На всякий случай я ещё раз в уме прогоняю, какие пилюли и в какой последовательности я изготовлю. У меня будет лекарство для мамы, те же пилюли я смогу принять сама. Хотя они не помогут решить мою проблему полностью, всё равно подействуют благотворно. Я изготовлю пилюлю омоложения для своих седовласых учеников с плато, и у меня останется, чем порадовать господина МоРо.
Всё предусмотрела?
Ненавижу планировать, просчитывать последствия! Что может быть лучше, чем поймать в лесу цыплёнка и съесть — абсолютно никаких забот.
Я помещаю травы в печь, направляю ци.
— Учитель.
— А-Жун, подай мне столетний женьшень.
— Учитель!
В голосе ЮЖун странные плаксивые нотки, ей совершенно не свойственные.
— В чём дело?
— Посмотрите на себя, учитель!
Хм?
Поверх шёлкового платья из “Парящего облака” повязана скатерть, и на ней свежие следы крови. Очередная капля падает на моих глазах. Я касаюсь носа и понимаю, что… перестаралась.
Эм, это я недавно критиковала ЮЖун за излишнюю отрешённость? Как хорошо, что я не сделала ей выговор вслух.
— Не расстраивайся, верни женьшень в коробку.
— Учитель, у нас нет больше женьшеня.
Что за чушь?
— Как так? Куда же он делся?
Вместо ответа ЮЖун подаёт мне пиалу с бульоном и смотрит с откровенным осуждением. Она — меня?! Я шмыгаю носом. Прислушавшись к своим ощущениям, я понимаю её правоту. Мне следовало быть осторожной, а я отдалась созданию пилюль, напрягла собственное тело. Я чуть не довела себя до обморока.
Кажется, я восстанавливала объём собственной ци, вытягивая как раз из женьшеня. На скатерти, которую мне повязали вместо слюнявчика, не только накапавшая из носа кровь, но и бурый порошок израсходованных трав.
Пальцы подрагивают. Принимая пиалу, я едва не разливаю бульон.
— Сколько времени?! — у меня там мама с доктором.
