Минерва Минден несколько минут обдумывала слова адвоката.
– Ясно, – наконец сказала она.
– Естественно, вы понимаете, что против вас имеется масса
доказательств, – продолжал Мейсон. – Причем таких, что для себя полиция уже
решила исход дела, в противном случае они никогда не осмелились бы действовать
так, как повели себя в отношении вас. Они приехали бы к вам домой и с
исключительной вежливостью принялись бы задавать вам вопросы, затем проверили
бы ваши ответы, задали еще какие-то вопросы и, только абсолютно убедившись в
вашей вине, выдвинули бы официальное обвинение. В настоящий же момент вся их
манера поведения указывает на то, что у них имеются какие-то убийственные для
вас доказательства, на которые они рассчитывают, – я имею в виду вынесение вам
обвинительного приговора. Не исключено, что они предполагают, что удивят вас
этим.
– Из их вопросов я поняла, что этот Данлеви Джаспер
представил им впечатляющую версию.
– Включающую вас?
– Да.
– Вы имели какие-нибудь дела с Данлеви Джаспером?
– Нет.
– Вы видели его когда-нибудь?
– Думаю, да.
– Когда?
– Когда меня допрашивал представитель окружной прокуратуры,
двое полицейских привели в ту комнату какого-то мужчину. Он посмотрел на меня,
кивнул, и его снова увели.
Мейсон обдумывал ее слова несколько секунд, а затем внезапно
поднялся на ноги.
– Хорошо, Минерва, я согласен представлять вас. Однако
должен заметить, что ваши прошлые выходки пойдут вам совсем не на пользу – что
касается вынесения оправдательного приговора. Вы специально подыгрывали прессе,
характеризовавшей вас как чокнутую наследницу из Монтроза. В дополнение к вашим
задокументированным авантюрам ходят слухи о ночных купаниях в обнаженном виде и
тому подобном.
– Ну и что? – вспыхнула она. – Это мое тело, мне оно
нравится. Оно красиво. Я не такая идиотка, чтобы не понимать этого. Множество
людей ходит на нудистские пляжи, и все воспринимают это в порядке вещей и
оставляют нудистов в покое, но если на пути встречается человек широких
взглядов, не возражающий против…
– Мне вы можете ничего не доказывать, – перебил Мейсон с
улыбкой. – Я просто обращаю ваше внимание на тот факт, что множество людей
нарушали моральные устои общества, а потом оказывались настолько неудачливы,
что им предъявляли обвинение в убийстве. Некоторые присяжные с удовольствием
отправляют за решетку тех, кто выходил из традиционных рамок поведения. Многих
несчастных признали виновными в убийстве на основании доказательств,
показывающих, что они виновны в прелюбодеянии.
– Да, в глазах многих я – женщина с подмоченной репутацией.
Это вам мешает представлять мои интересы?
– Нет.
– Это повлияет на мои шансы получения оправдательного
приговора?
– Да.
– Спасибо, мистер Мейсон. Я не знала, будете ли вы абсолютно
честны со мной или пуститесь в пространные рассуждения, пытаясь обойти ряд
моментов. Вам не нужно объяснять мне, что существуют разочарованные в жизни
склочницы с вытянутыми лицами, обожающие перемывать кости и осуждать других
женщин.
– Я пытался обратить ваше внимание на тот факт, что, когда
молодая женщина плюет на устои общества, презирает традиционную мораль и
выворачивается наизнанку, чтобы заработать репутацию чокнутой наследницы, это
может оказаться совсем некстати и поставит ее в затруднительное положение.
– Если ей вдруг предъявят обвинение в убийстве.
– А вам предъявлено обвинение в убийстве, Минерва.
– Спасибо за вашу лекцию, мистер Мейсон. Постараюсь быть
хорошей девочкой – после того, как выйду. По крайней мере, поостерегусь, чтобы
мое имя попадало в газеты.
– Очевидно, вы не представляете, что вас ждет. Вы – новость.
То, что вам предъявлено обвинение в убийстве, увеличит тираж выпускаемых газет.
А если что-то помогает увеличить тираж, то этот факт обмусоливается со всех
сторон.
– То есть мне перемоют все косточки?
– Вот именно. Я хочу представить общественности вполне
определенный образ – довольно серьезной, но очень живой молодой женщины с
большим сердцем, часто руководствующейся сиюминутными порывами, которую часто
понимают неправильно, однако в глубине души весьма застенчивой.
– Вы собираетесь меня такой показать общественности?
– Да.
– Нет, черт побери, – покачала головой Минерва Минден. – Я
не намерена меняться и перестраивать свой характер только для того, чтобы
избежать приговора за совершение убийства. Я совсем не застенчивая и не стану
надевать никаких масок ни для прессы, ни для общественности.
Мейсон вздохнул, поднимая портфель и направляясь к двери.
– Я боялся, что вы скажете именно это.
– Да, я так отношусь к жизни. А теперь вы это знаете.
Глава 12
Судья Эверсон Флинт посмотрел на заместителя окружного
прокурора, сидевшего рядом с самим Гамильтоном Бергером за столом, отведенным
для обвинения.
– Будет ли обвинение производить отвод присяжных без
указания причины? – спросил судья Флинт.
– Мы отказываемся от нашего права отвода без указания
причины, – объявил заместитель окружного прокурора.
Судья Флинт повернулся к столу защиты.
– Будет ли защита производить отвод присяжных без указания
причины?
Мейсон встал со своего места и сделал один впечатляющий жест
рукой, показывая тем самым, что он принимает состав присяжных. Этот жест
оказался более красноречивым, чем тысяча произнесенных слов.
– Защита полностью удовлетворена составом присяжных, –
сказал Мейсон.
– Прекрасно. Присяжные, примите присягу, – приказал судья
Флинт.
Заместитель окружного прокурора с ухмылкой спародировал жест
Мейсона, выдвинув вперед левую руку.
– Нет необходимости произносить речи, – заметил он.
Мейсон улыбнулся, глядя на стол, отведенный для обвинения.
Его улыбка специально предназначалась для того, чтобы вызвать раздражение.
– Тогда зачем пытаться? – поинтересовался он.
– Давайте не переходить на личности, господа, – сказал судья
Флинт. – После того как присяжные примут присягу, мы приступаем к слушанию
дела.
Как только присяжные заняли свои места, Колтон Парма,
заместитель окружного прокурора, дождавшись кивка Гамильтона Бергера, начал
вступительное слово:
