– Он уточнил, в какой?
– Нет. Конечно, у меня сразу же возникли подозрения, и я
заявила, что не стоит зря тратить время. Коли в обнаженном виде – то пусть так
прямо и скажет. Он покачал головой и заверил меня, что определенно нет, все
законно и прилично. Просто время от времени меня будут фотографировать, а люди,
нанимающие меня, не хотят, чтобы я специально позировала. Пусть это окажутся
снимки молодой женщины на улице. Мне также не следует беспокоиться, если кто-то
начнет показывать на меня пальцем. Через некоторое время я перестану смущаться.
Он повторил, что фотографировать будут довольно часто.
– А потом?
– Я вернулась домой. Через два часа зазвонил телефон, и
мужчина сообщил, что меня приняли на работу.
– Вы не работали в то время?
– Нет. Я оказалась настолько наивна, что предполагала, что
смогу обеспечить себя, обходя квартиры и предлагая энциклопедии.
– У вас ничего не получилось?
– Наверное, получилось бы, если бы это было абсолютно
необходимо. Просто не хватило упорства.
– Что вы имеете в виду?
– Вы звоните в дверь. Вам открывают, но приглашают только
один раз из пяти, да и то если вы на самом деле умеете показать товар лицом.
Если вы занимаетесь не своим делом – вас не пригласят вообще.
– Предположим, вас пригласили. Что дальше?
– Вы расхваливаете товар, отвечаете на вопросы и
договариваетесь о следующей встрече.
– О следующей встрече? – удивился Мейсон.
– Если вы зашли днем, женщина сама не готова принять
решение. Ей нужно посоветоваться с мужем. Если вы сумели заинтересовать
хозяйку, она приглашает вас повторно зайти вечером, когда муж вернется с
работы.
– И вам такая работа пришлась не по душе?
– Она мне нравилась, но она так изматывает! К тому же
необходимо иметь панцирь и прятаться в нем время от времени. Профессионалом
становишься быстро – как профессиональный политик.
– И вы прекратили это дело?
– Решила работать только по утрам. Вторая половина дня
обычно дает плохие результаты – женщины или собираются на встречу в свой клуб,
или заканчивают домашние дела. Они или вообще отказываются с вами
разговаривать, или стараются побыстрее отвязаться и раздражены.
– Понятно, – медленно произнес Мейсон.
– Итак, я вернулась к себе домой. Я отдыхала – это была
вторая половина дня. Я никуда не собиралась. Вдруг зазвонил телефон, мне
сообщили, что меня приняли, и попросили снова приехать в гостиницу.
– И?
– И я отправилась в гостиницу. Там все изменилось. Никакой
женщины за письменным столом в гостиной. На ее месте сидел мужчина, говоривший
со мной утром. Когда я вошла, он заявил, что объяснит мне мои обязанности. Он
вручил мне юбку, в которой вы видели меня сегодня утром, блузку, чулки, нижнее
белье, велел мне надеть все это и привыкнуть к этим вещам, словно я всегда
носила что-то подобное и чтобы они меня ни в коей мере не смущали. Он предложил
мне пройти в одну из спален и примерить их.
– А вы?
– Я немного поколебалась, а потом сделала, что он велел,
предварительно проверив, заперта ли дверь. У меня создалось впечатление, что я
впуталась во что-то серьезное.
– Ладно, продолжайте. Мужчина приставал к вам?
– Нет. Я поняла, что неправильно оценила ситуацию. Он вел
себя как истинный джентльмен. Я надела на себя все, что требовалось, и вышла из
спальни. Мужчина оглядел меня с ног до головы, одобрительно кивнул, потом
вручил мне шляпу и сказал, чтобы я и ее надела. Он объяснил, что первые
несколько дней меня ждут совсем легкие задания. На следующее утро я могу
поспать подольше, но к десяти тридцати должна позавтракать, потом поехать на
пересечение Голливудского бульвара и улицы Вайн и перейти ее пятьдесят раз.
После этого могу возвращаться домой.
– С какой стороны вы должны были пересекать улицу? – поинтересовался
Мейсон.
– Он сказал, что это не имеет значения. Просто ходить туда и
обратно, не нарушая правил дорожного движения и внимательно следя за сигналами
светофора. И ни в коем случае не обращать внимания на людей с фотоаппаратами,
если они появятся.
– Кто-то появился?
– Да, один мужчина. По большей части он фотографировал меня,
однако время от времени делал еще какие-то снимки.
– А вы ходили взад и вперед?
– Все правильно.
– Одежда подошла вам по размеру?
– Словно ее шили на заказ специально для меня. Сегодня утром
я приходила к вам в том, что мне дал тот мужчина.
– А теперь я хочу задать вам чрезвычайно важный вопрос, –
обратился Мейсон к Дорри Амблер. – Это новая одежда или ее до вас уже кто-то
носил?
– Новая. Насколько я могу судить, ни в стирку, ни в
химчистку ее не сдавали. Очевидно, шилась по специальному заказу: в швах
остались следы наметки.
– Вам показывали фотографии?
– Нет. Я видела только человека с фотоаппаратом.
– Продолжайте.
– Мне велели звонить по определенному номеру, не
зарегистрированному ни в каких телефонных справочниках. После того как я
вернулась домой, я его набрала. Мне сказали, что все в порядке, пока больше
никаких заданий нет.
– И что вы сделали?
– Решила немного поработать детективом.
– Каким образом?
– Снова позвонила по тому номеру, изменила голос и попросила
к телефону Мака. Мужской голос ответил, что я не туда попала, и
поинтересовался, по какому номеру я звоню. Я назвала номер, естественно,
правильный. Мужчина заявил, что я, наверное, неправильно записала номер. Я
возразила, что Мак давал мне именно этот номер и ошибиться я не могла. После
этого мужчина повел себя несколько таинственно и забеспокоился. «Это
детективное агентство „Биллингс и Комптон“, – сообщил он. – Никакой Мак у нас
не работает». «Детективное агентство? Правда?» – переспросила я и повесила
трубку.
– А потом?
– Я нашла в справочнике адрес детективного агентства
«Биллингс и Комптон» и решила съездить туда, чтобы разобраться. Я не понимала,
во что впуталась.
– И вы съездили?
– Нет. Я… Кое-что произошло, и я подумала, что выяснила, в
чем тут дело.
– Так что же произошло?
– Я поехала туда на машине. Стоянка расположена рядом со
зданием, в котором находится агентство. Я припарковала машину и уже собралась
выйти из нее, как увидела своего двойника.
