Траву на холме срезали еще вчера, а сегодня мастер метал стога, а деревенская молодежь ему помогала. Ляна тоже работала на сенокосе, вместе со всеми сгребала подсохшую траву в стожки. Марк взял ее с собой, хоть и грозился, что в последний раз.
— Лянка, тебе уж восемнадцать стукнуло, — ворчал он. — Мамка узнает, голову оторвет.
— Не оторвет, — смеялась Ляна. — Покричит только.
— Это на тебя покричит, а с меня шкуру спустит.
— Никто не узнает. Скажешь, как всегда, что к вам племянник из города приехал, погостить на пару дней.
— Племянник…
Марк фыркал, закатывал глаза, но все же Ляна настояла на своем. Грудь замотала куском ткани, длинные волосы спрятала под кепкой. Одежду Марк принес свою, старую — пришлось ограбить матушкин сундук. Он из нее давно вырос: раздался в плечах, вытянулся, а худенькой Ляне подошли и штаны, и рубаха, и стоптанные башмаки.
Ляна не боялась, что Марк ее выдаст. Он — молочный брат, они выросли вместе. Ее мать умерла родами, а отец, лорд Сандерс, служил королю. Новорожденную дочку он оставил на попечение кормилицы, да так и не навестил ни разу за восемнадцать лет. Деньги присылал, подарки, гувернанток. Правда, ни одна из них не ужилась с кормилицей Молли, которая заправляла домом по своему разумению. Образование Ляны свелось к изучению грамоты и молитвослова, да и то, потому что одну зиму она посещала уроки, что монахи вели для деревенских детей.
Муж Молли утонул вскоре после рождения сына, поэтому она посвятила себя воспитанию детей, Марка и Ляны, и жила в доме лорда Сандерса на правах хозяйки. Он не возражал по одной простой причине: потому что ничего об этом не знал. Управляющий поместьем благоволил к Молли, и не докладывал о таком пустяке, а судьба дочери, похоже, Сандерса и вовсе не интересовала.
Ляна много времени проводила с Марком, пока Молли после визита очередной гувернантки не спохватилась, что девочка все же должна воспитываться, как леди. Однако представления кормилицы о правилах поведения сводились к тому, что леди выглядит опрятно и не водится с деревенщиной. Естественно, Ляна воспротивилась домашнему заключению, но Марк придумал переодевания в мальчика, что позволило ей проводить время, как раньше. Это сходило им с рук, пока девочка не превратилась в девушку.
У Ляны выросла грудь и округлились бедра, но это еще можно было спрятать под мешковатой одеждой. А вот интерес деревенских к странному «племяннику», который то появлялся, то исчезал, привел к тому, что слухи дошли до Молли. Она пресекла их решительно и собственноручно: подкараулила Марка и Ляну, когда они возвращались с рыбалки.
Крику было… на весь дом. Сына Молли еще и высекла, не посмотрев, что он выше нее ростом. Ляна отделалась выговором, и долгое время из дома выходила лишь под присмотром Молли или кого-нибудь из служанок. Потом надзор ослаб, но с Марком Ляна больше не гуляла. И лишь когда наступила пора сенокоса, вспомнила о переодеваниях.
Ляне нравилось ворошить граблями траву, наблюдать, как посередине луга вырастает «гора», лежать на мягком сене и смотреть на облака, плывущие высоко в небе. Разве такое можно пропустить?
Перерыв уже закончился, но Ляна и Марк задержались у стога, рядом с которым обедали.
— Подсади, — попросила Ляна.
И брат подставил ей спину, помог забраться на вершину стога.
— Лянка, только недолго, — предупредил он. — Мы и так отстали. Вон, мастер новый стог начал.
— Позовешь, как будет пора, — отозвалась Ляна, падая в душистые травы.
Позвали раньше, и не Марк, а горничная Динка.
— Ма-а-арк! — кричала она и поднималась по склону холма, приподняв юбки. — Марк, ты здесь?
— Лян, не высовывайся, — тихо предупредил Марк. — Небось, по твою душу. Я ее уведу, а ты беги к сараю, где твою одежду оставили. Только осторожно!
— Ма-а-арк! — надрывалась Динка.
— Ну, здесь я, — ответил он лениво, когда она подбежала ближе. — Чего орешь?
— А Лянка наша с тобой?
— Чо ей тут делать? — Марк цыкнул и сплюнул. — Вроде гулять ушла после завтрака, к монастырю. Потеряли?
— Да мамка твоя ее обыскалась. Я уж и по той дороге бегала, нет нигде.
— Чего обыскалась?
— А я знаю?! Вроде письмо пришло, от лорда Сандерса.
— Иди домой, я сам ее поищу.
— Правда? — обрадовалась Динка. — Ой, но как я домой без Лянки вернусь…
— Тогда будем искать вместе. У монастыря озеро есть, может, она туда пошла.
Ляна лежала тихо, голову боялась поднять и дышала через раз. Когда голоса стихли, она выждала еще немного, а потом скатилась со стога и припустила к поместью, как будто за ней гнались бешеные собаки. Больше всего она боялась, что в сарае уже притаилась Молли, но пронесло. Ляна умела одеваться и без горничной, поэтому вскоре из сарая выглянула пропавшая «леди» и быстрым шагом отправилась к дому, оглядываясь по сторонам.
— Ой, явилась! — всплеснула руками Молли, едва Ляна перешагнула порог гостиной. — И где ж это ты гуляла?
— К монастырю ходила, к озеру. — Ляна сняла шляпку. — Погода хорошая. Нянюшка, ты меня искала?
— Динку ты не встретила, что ль? Я ее посылала… Ай, неважно! — Молли махнула рукой. — Иди сюда, садись. Письмо от твоего папеньки пришло. Читай.
Ляна опустилась на скамеечку рядом с креслом, в котором Молли восседала, как королева на троне. Обычно она занимала его сразу после завтрака и из гостиной руководила прислугой. В последние два года пышные формы не позволяли ей активно двигаться, однако Молли вела хозяйство твердой рукой, и ее гнева боялись все, включая Ляну.
Впрочем, юная леди редко расстраивала нянюшку. Молли любила Ляну, как родную дочь, а у Ляны больше никого и не было. Нельзя же всерьез считать близким человеком папеньку, которого она никогда не видела.
Письма от лорда Сандерса Ляна разбирала с трудом. Легче она управлялась с печатными буквами, а завитушки и росчерки ненавидела, да и сама писать так толком и не выучилась.
После приветствий и традиционных вопросов о здоровье и благополучии в письме говорилось о какой-то свадьбе.
— Об-ру-че-на с прин-цем… — читала Ляна по слогам. — И… дальше непонятно… ко дво-ру. За то-бой… За мной? — Она посмотрела на Молли. — За мной приедут, чтобы доставить ко двору? На чью-то свадьбу? Папенька… женится?
— Ой, горе-то какое! — взвыла вдруг Молли, закрывая лицо руками. — Горе-горюшко-о-о…
— Да чего горе? — не поняла Ляна. — Пусть женится, нам-то что?
— Да не папенька твой женится! Он тебя, дуреху, замуж выдает!
— Меня? За-а-амуж?
— Тебя! Пишет, что ты обручена с принцем.
— С каким принцем?
— Да я почем знаю! — разозлилась Молли. — С наследным, небось. Младшенький еще не дорос жениться.
