– Что ж, тогда прими свое наказание, солдат…
Кентаро напрягся.
– Ты должен будешь ответить на мои вопросы, – закончил фразу Кицунэ. – Будешь смотреть мне прямо в глаза и ответишь на каждый заданный тебе вопрос. Понятно? Если солжешь, я узнаю об этом!
– Я не солгу, господин. Спрашивай.
– Кто ты? Я имею в виду – на самом деле? Ты не обычный асигару. Тебя выдают твой меч и твоя сила духа. Ты слишком хорошо сражаешься, ты чересчур быстр… кто ты?
Воин взглянул в глаза своему командиру.
– Меня зовут Кентаро, как я уже говорил. Я… был Духом госпожи Секай Шоры. Бессмертной, по прозвищу Красный Лотос, – ответил мужчина. – Я не смог защитить свою госпожу и покрыл себя позором, который смыл лишь кровью ее убийцы.
Духом? Не может быть!
Кицунэ когда-то очень давно слышал о Духах. Это были воины, с раннего детства обучаемые для одной лишь цели – защиты своего господина или, в случае Кентаро, госпожи. Их подготовка была окутана строжайшей тайной. Говорили, что Духи перестают быть людьми, становятся инструментом в руках своих хозяев, живым оружием. В их тела будто бы вплетались древние заклятия, а их навыки в бою были несравненными. Духи, коротко говоря, были сильнее, быстрее и выносливее любого обычного человека.
– Оружие, – прошептал Кицунэ, – живое оружие…
– Да, я был им, господин.
– Ты говоришь, что отомстил за свою госпожу?
– Да. Я убил того, кто лишил ее жизни, и забрал его оружие. – Кентаро положил ладонь на красные ножны с мечом и немного выдвинул их из-за пояса, чтобы Хаяи смог хорошо присмотреться. – Это Алый Клинок, и сейчас я сражаюсь им на службе клана Нагата.
Хаяи кивнул и встал.
– Я верю твоим словам, Кентаро, Дух, – сказал он. – И лишь не понимаю, почему ты записался в армию как обычный асигару. Если бы ты постучал в Пасть Кита и объявил: «Я Кентаро, Дух, защитник Бессмертной, Красного Лотоса!» – мой господин принял бы тебя с честью! Сделал бы своим Духом, защитником своим и своего сына! Мы бы сражались с тобой плечом к плечу, равные друг другу, как братья! Почему ты поступил иначе?
Кентаро нахмурился, его взгляд погрустнел. Воин взглянул куда-то вбок, словно пытаясь собрать мысли.
– Не знаю… клянусь, я не знаю, господин! – ответил он. – Наверное, потому, что… ну да, потому что я не смог спасти свою госпожу. Она погибла, я не защитил ее! И не только ее – я подвел многих. И я не хотел… не хотел вновь подвести господина, особенно такого доброго, как Нагата. Решил, что лучше буду сражаться вместе с ополченцами, погибну обычным солдатом. Лучше это, чем новый позор!
Кицунэ подошел к Кентаро, положил ему ладонь на плечо, встряхнул его.
– Своим поступком, тем, что ты ворвался в ряды численно превосходящего неприятеля для того, чтобы спасти своего шомиё, ты доказал, что являешься человеком чести. Позор? Нет, никогда! С сегодняшнего дня ты мой брат, Кентаро. Ты будешь ехать рядом со мной и сражаться со мной в одном строю. И это не приказ, это просьба. Ты исполнишь ее?
Не сразу Кентаро дал ответ, но вот наконец он взглянул в глаза своего шомиё… нет, своего брата!
– Хорошо, господин! Я буду сражаться рядом с тобой!
– Не надо «господин». С этого дня зови меня Хаяи.
Дух поклонился.
– Да… Хаяи.
– Пойдем со мной.
Они двинулись вниз с холма, туда, где люди Кицунэ возводили курганы из тел своих погибших товарищей. Трупы Змей же они презрительно отбрасывали в сторону. Ими займутся птицы, звери, насекомые.
– Зашу предал нас, – сказал Кицунэ, здороваясь с товарищами по оружию, – и я опасаюсь, что у этого мерзавца был такой план с самого начала. И еще подозреваю, что Змеи проникли и в наши войска… слишком хорошо они знали наше положение и маршрут! Они знали, что мы двинемся на их лагерь, а ведь это был сумасшедший план! А они были готовы. Только каким способом они передавали эти сообщения? Как им удавалось общаться?
– Не знаю… я не видел ни разу, чтобы кто-то из наших людей тайком покидал лагерь или отставал на марше. Даже Зашу постоянно был с нами, – ответил Кентаро.
– Проклятый Зашу… меня беспокоит лишь одно: мы понесли тяжелейшие потери… от армии почти ничего не осталось… но Змеи, – шомиё показал на тела врагов вокруг, – понесли потери намного, намного большие! Для чего? Каким мог быть их план? Измена, обман… – Он вдруг широко раскрыл глаза в изумлении и взглянул на Кентаро, который, очевидно, пришел к тому же выводу.
– Они и не собирались нас уничтожить, – прошипел Дух. – Хотели оттянуть нас подальше от Дома Спокойствия! Выиграть время!
– Армия… армия должна была уйти как можно дальше от столицы клана! Столицы, в которой я оставил лишь слабый гарнизон!
Тяжесть осознания упала на их плечи мгновенно. Воистину, клан Змей отличался редким коварством! Фокус скрывал фокус, а тот – следующий, а за ним очередной и еще один! И впрямь, трудно было разобраться в этой паутине лжи!
Но сейчас у них не было ни времени, ни желания распутывать ее – нужно было рубить мечом!
– Коней!!! – заорал Кицунэ одному из немногих уцелевших гвардейцев. – Коней для меня и Духа!!!
Нелегко было найти здоровых скакунов, но в конце концов это удалось. Окровавленная шерсть, потрепанное седло, но кони были пригодны для езды. Только это и имело значение.
Кицунэ вскочил в седло своего коня. Дух поступил так же, перед этим потрепав перепуганное животное по шее.
– Нам нужно торопиться! Мы едем в Дом Спокойствия! – выкрикнул Хаяи. – Оставить мертвых, построиться! Каждый, кто еще дышит, – за нами! Это еще не конец войны!
Они подстегнули коней, помчались навстречу идущей с востока тьме.
Ночь была беззвездной, да и месяц скрылся за толстым саваном туч.
Немногочисленные лампы освещали дома деревушек, словно оранжевые светляки, но все, что находилось за границей света, было лишь густой массой тьмы. Даже река, что каждый день кормила и поила жителей Дома Спокойствия, сейчас напоминала бездну глубочайшего мрака.
Именно на поверхность этой бездны скрывавшиеся днем в зарослях кустов и среди деревьев мужчины и женщины спускали сейчас многочисленные плоскодонные лодки. Они перешептывались между собой, передавая приказы, но, оказавшись на темной поверхности воды, смолкли окончательно.
Лодки понемногу двигались к нижней деревне. А когда пристали к берегу, сверкнули лезвия мечей.
Санада не мог себе простить, что его отряд отправился на помощь главным силам армии без него. Безусловно, приказ его господина был приказом, и офицер покрыл бы позором себя и свою семью, если б вздумал спорить с ним, – но где-то в глубине сердца его тяготило, что, несмотря на начальные успехи, он, командир легкой конницы, не увидит славного окончания войны.
