Кентаро взглянул вверх. Он был уверен, что – подобно монаху – и он найдет ответы в храме.
И тогда наконец познает просветление.
Кентаро смотрел на Детей Воды.
Иногда у мгновения страсти бывали далекоидущие последствия. Тогда женщина, которая не могла себе этих последствий позволить или просто не была готова заводить ребенка, шла на реку, погружалась в нее по пояс и стояла так, бывало, что и по многу часов, если течение было не слишком холодным. В конце концов, однако, вода окрашивалась красным и у упомянутого мгновения страсти все же не случалось столь нежелательных результатов.
Но не только. Даже те женщины, что желали потомства, не всегда получали его в дар от богов. Иногда то, что предвещало счастье, заканчивалось разочарованием, болью и утратой. Порой приговор небес был иным, и хоть все шло к тому, что в хибаре или зале дворца вот-вот раздастся плач младенца, алое пятно на кимоно указывало, что дар материнства на этот раз боги забрали обратно.
В таких случаях простая крестьянка или жена мельника, ничем не отличаясь от великой госпожи, отправлялась в паломничество в один из храмов Мудреца, чтобы оставить там память о ребенке, который покинул их раньше времени. Молитва и скромная оплата гарантировала, что монахи, выслушав жалобы женщины, изготовят Дитя Воды, Мизуко Куйо – деревянную или каменную фигурку малыша.
Такие фигурки, буквально ряды фигурок, целые отряды и легионы, можно было встретить практически при всех храмах Ниппона. Святынях и кладбищах. Тихие и спокойные маленькие дети, часто одетые в маленькие кимоно, шапочки или рубашонки, спали спокойно, оставаясь лишь воспоминанием своих матерей.
Именно на них и смотрел сейчас Кентаро, поднимаясь вверх по засыпанным золотистыми и багряными листьями каменным ступеням – вверх, к воротам монастыря.
Длинный ряд Детей Воды стоял у скалы. Сотни, а может, и тысячи фигурок детей… неужели их всех отдали реке? А может быть, фигурки принесли сюда из разных мест? Этого Дух не знал, но кое-что здесь вызывало у него беспокойство…
Все фигурки были разбиты.
Они не стали жертвой стихии или обычной для скал эрозии… кто-то, наверняка много людей, потому что работы для одного было бы слишком много, пришел сюда с молотками и разбил все фигурки Детей Воды. Одну за другой, отбивал им головки, сбрасывал с постаментов, разбивал ручки и ножки. Всем фигуркам, кроме одной.
Эта фигурка изображала мальчика, и, судя по цвету камня, она появилась тут относительно недавно. Этот Мизуко Куйо был завернут в тщательно вырезанное маленькое кимоно. Маленькое голубое кимоно.
Кентаро стиснул зубы. Он прекрасно знал, кого должна символизировать эта фигурка.
Он вновь двинулся вверх, осторожно ступая по скользким, облепленным листвой ступеням. Ему казалось, до монастыря так высоко, что придется взбираться целую вечность!
Наконец он увидел вдали что-то еще – это были ворота тори, столь же запущенные и покрытые мхом, как и те, что он видел раньше. Однако за этими воротами стояли две статуи.
Некоторые секты поклонников Мудреца верили в то, что хотя первый Бессмертный и был защитником покоя и равновесия, но ценности эти можно гарантировать лишь сталью. Фанатичные монахи-воины вставали на защиту своих братьев по вере, даже если те и не разделяли их убеждений. Святые солдаты считали, что Мудрецу удалось так долго ходить по миру с проповедью своего учения именно потому, что охраняли его невидимые духи, могучие ками, уберегавшие от опасностей как физических, так и духовных.
Именно на этих ками смотрел сейчас Кентаро.
Они больше напоминали демонов, чем духов-покровителей, – вырезанные из камня, человекоподобные, с распущенными длинными волосами, агрессивными чертами лиц, острыми зубищами. Их вытаращенные глаза грозно смотрели на воина, а ладони сжимали оружие.
Руки их и ноги обвивали змеи.
Обе фигуры стояли за оградой, что называлась Бока Шоэки, Барьер Огня. Она символизировала тот факт, что хотя скульптуры и изображают грозных ками, но оба духа укрощены и не представляют опасности для пилигримов, и даже наоборот – должны охранять их во время пребывания здесь. Бока Шоэки утверждала, что даже агрессивная воля ками может быть обуздана смирением и молитвой.
Он миновал статуи.
Поверхность несколько выровнялась, Кентаро уже не ощущал, что поднимается по крутой, почти вертикальной стене. Тропинка вела в лес. Золотые, оранжевые и багряные кроны деревьев не пропускали сюда солнечный свет. Вдали, однако же, уже было видно массивное строение и тяжелые деревянные створки ворот.
Главные врата святыни.
Дух вошел на каменную площадку, прошел деревянные колонны, поддерживающие тяжелую крышу. Встал у ворот и прикоснулся к ним руками. Да, монастырь действительно был закрыт. Нужно было искать другую дорогу внутрь.
Много времени на это ему не потребовалось.
Строение было запущенным. Колонны покрывали пыль и грязь, в углах и под потолком полно было паутины. Но именно среди нее Дух заметил пролом в досках.
Затрещало кёкэцу-сёгэ. Трос подхватил его высоко. Крюк вернулся на место, когда он ухватился за край и вскарабкался, заходя в какое-то длинное помещение.
Если снаружи было много паутины, то здесь располагалась целая паучья империя. Белые и серебряные нити облепляли абсолютно все, словно никто не заходил сюда уже много лет. У одной из стен стоял ряд резных деревянных статуй. Высокие мужчины с лицами, искаженными гримасами бешенства, – Кентаро знал, что статуи изображают древних богов-воинов. То, что они стояли здесь, в зале прямо над воротами, означало, что монахи, по крайней мере когда-то, надеялись на их защиту. Боги стерегли монастырь от нападения, агрессии… У деревянных статуй возлагали пожертвования, самураи и солдаты могли посетить их, чтобы божества благословили их оружие. Что же такое случилось, почему монахи перестали заботиться о воинственных богах? Кому они доверили охрану святынь, если этих могучих святых оставили позабытыми и затянутыми паутиной?
Кентаро буквально продрался через зал, ощущая на себе сверху взгляд старых богов. Отыскал ступени вниз и очутился в очередной молитвенной комнате. Здесь находился алтарь какого-то ками. Тоже забытый. Миски для пожертвований наполняла пыль, подсвечники были холодными, как будто уже сотни лет никто не зажигал здесь огня.
Дух покрутил головой, отошел от алтаря… и тогда заметил что-то в темноте за ним. Сидящий человеческий силуэт.
Он схватился за рукоять катаны.
– Ты не укроешься от меня! – прошипел Дух. – Я тебя вижу! Выходи!
Силуэт даже не дрогнул.
Он чуть выдвинул меч из ножен.
– Довольно насилия! Мы не обязаны сражаться!
Только тогда Кентаро понял, что свалял дурака. Человек, сидящий за алтарем, тоже не собирался вступать в бой.
Да и не мог бы. Он был мертвецом.
