– Такой брак стал бы идеальным решением для Гелиоса. Я мог бы начать совместную работу с Люмином, в то время как его жена – одна из вас – тайно искала бы корону. Это в интересах Гелиоса и Сол – иметь Атона, наделенного двойной властью. И богиня решила, что я должен стать этим Атоном.
Объясняя, отец ходил взад и вперед, размахивая руками.
– Просто представьте себе это: светила снова смогут сменять друг друга на небе. Наша земля, вместо того чтобы увядать, вернется к процветанию. Эта корона может все изменить. Я могу все изменить.
И контролировать все.
Его возбуждение исчезло в мгновение ока. На его лице появилось серьезное выражение, под которым все еще проглядывалась мания одержимого жаждой власти.
– У нас есть время только до дня рождения Нур. Если я не получу корону к тому моменту, когда вы все наконец достигнете совершеннолетия, Сол выберет Зарину, а я буду смещен. Тогда мы ничего не сможем изменить в нашем королевстве. Постепенно все погибнет; река высохнет, а плодородная почва иcчезнет. Если мы потерпим неудачу, Сол пошлет пески поглотить Гелиос. Жрецы говорят, что дюны уже начали смещаться в сторону нашего великого города.
Отец наблюдал за мной с настороженным выражением лица. Он знал, что Ситали подчинится, а я буду сопротивляться.
– Если не ради меня, сделай это ради наших людей. Пожалуйста, – попытался Атон. Впервые на моей памяти отец так умоляюще смотрел на меня.
– Что я получу, если выполню это задание для тебя, отец? – осмелилась спросить Ситали.
Губы отца приоткрылись. Он посмотрел на нее так, словно перед ним стояла незнакомка, но это было истинное лицо Ситали. Моя сводная сестра всегда беспокоилась только о себе. Ситали нетерпеливо забарабанила пальцами по рукам, наслаждаясь тем фактом, что в кои-то веки отец нуждался в ней, а не наоборот. Она наконец-то завладела вниманием Атона, хотя я не была уверена, не пожалеет ли она о своих словах чуть позже.
Отец сосредоточился на моей сестре:
– Я ожидал неповиновения от Нур, но не от тебя, Ситали. И я думаю, ты знаешь, что тебя ждет, если подведешь меня.
Острые глаза девушки пронзили его.
– Я буду рисковать собственной жизнью. Буду рисковать всем. Поэтому я ожидаю чего-то равноценного взамен.
Отец замер. На секунду я подумала, что моя сводная сестра зашла слишком далеко. Но мгновение спустя Атон, похоже, успокоился, его плечи расслабились.
– Скажи, чего ты хочешь, и это станет твоим. Земля. Богатство. Титул. – Он просиял и, улыбаясь, покачал головой: – Если принесешь мне корону лунного света, я дам все, что твоей душе будет угодно. Тебе ни в чем не будет отказано, Ситали.
Сводная сестра ловила каждое слово отца. Ее жадные глаза блестели, пока она воображала прекрасное видение, которое нарисовал для нее Атон. Но она забыла о том, чему мы были свидетелями множество раз: в обещаниях отца всегда скрывался подвох.
Ситали замерла.
– Отец… почему ты рассказал об этом нам обеим? Кого из нас ты собираешься выдать замуж?
– В нашей переписке Люмин сообщил, что хочет провести время с каждой из вас. Так он сможет определить, кто подходит ему лучше.
Это грозило еще больше разделить нас, натравить сестер друг на друга. Решение Люмина могло вызвать раздор в нашей семье, в то время как его народ остался бы в целости…
В моей голове возникла еще более мрачная мысль. Что будет делать армия Люмины, пока Атены борются за сердце Люмина, а Атон наблюдает за этим, ждет корону и строит великие планы? Не обратят ли они свое внимание на Гелиос и не захватят ли его, пока мы так заняты?
Это было похоже на ловушку. Не важно, кто расставлял капканы – Люмин или Сфинкс, – у меня было отчетливое ощущение, что нас использовали в качестве приманки.
– Ты сегодня тихая, Нур, – заметил отец.
Ситали снова вмешалась в разговор:
– Отец, при всем моем уважении, сказала ли Сфинкс, почему Сол хочет, чтобы ты один… взвалил на себя это бремя?
Как же хорошо ты подобрала слова, Ситали.
Грудь отца приподнялась.
– Сол верит, что с этими силами я смогу освободить ее.
Сол могла опускаться к Гелиосу и подниматься высоко в небеса, но в остальном она была неподвижна. Неподвижна в таком огромном и голубом небе. Было больно видеть ее в заточении.
Взгляд Ситали смягчился. Я задавалась вопросом, жаждала ли она тех возможностей, которые могла бы предоставить ей корона. Казалось, она приняла ответ отца, но пропустила мимо ушей его намек на то, что именно он станет спасителем Сол – именно он освободит богиню.
Но это было совсем не так. Если бы Сол получила свободу благодаря мне или Ситали, отец с удовольствием принял бы предназначенные для нас власть и хвалу. Ситали была дурой, если думала иначе.
Можно ли убедить Сол вознаградить того, кто действительно освободил ее? Будь это я, смогла бы я попросить богиню освободить нас от нынешнего Атона? Если бы корона оказалась в моих руках, я бы никогда не отдала ее кому-то столь недостойному, жестокому и эгоистичному, как наш отец.
Мои мысли разлетелись, как песок на ветру.
Пророчества Сфинкс всегда сбывались. Сол создала львицу после Великого Разделения, задолго до того, как выбрала первого Атона из своего народа. Мудрости Сфинкс не было равных, ее слова никогда не поддавались сомнению.
Но как я могла доверять провидице, когда не была уверена в самой Сол? Богиня выбрала отца, потому что тот являлся потомком первого Атона, но она могла бы выбрать кого-нибудь еще (кого угодно) для этой задачи. Кого-то добрее, мягче и мудрее. Возможно, милосердие богини золота и огня сгорело, не оставив ничего, кроме неконтролируемого гнева. Ее благодать высохла, как пустыни, крошечные песчинки которых собирались в приближающиеся к нашему городу дюны.
Видела ли она в пепельном сердце отца отражение своего собственного?
Или… возможно, отец придумал какую-то сделку, чтобы заставить Сол дать ему то, что так яростно желало его сердце: власть без ограничений. Возможно, если он использует свою новую, украденную у Люмина силу, чтобы освободить богиню, она в ответ сделает его подобным богу.
– Вы обе встретитесь с Люмином на празднике, который мы устраиваем в честь начала переговоров. Вам нужно будет привлечь его внимание, заманить его в ловушку, – посоветовал отец. – Но самое главное, вам предстоит найти корону. – Он посмотрел на Ситали: – Можешь идти. Мне нужно поговорить с Нур наедине.
Я медленно вдохнула, чтобы Атон не заметил, как меня охватывает нервозность. Ситали сверкнула понимающей улыбкой, прежде чем поклониться и выскользнуть из комнаты. Дверь с мягким щелчком закрылась за сводной сестрой, оставив нас с отцом лицом к лицу.
