Каждый одинокий час без моей матери. Все стены, которые я воздвигла между собой и теми, кто был мне дорог. Только чтобы они были в безопасности. Каждый лопнувший сосуд и золотая урна. Все эти походы в дюны.
Келум встал и, пятясь к воде, протянул руку. Я боялась подходить так близко к морю.
– Все в порядке, – мягко сказал Келум.
Он обнял меня и прижал к себе, когда холодная волна накрыла наши ноги. Его подбородок покоился на моей макушке.
– Ты справишься.
– Что, если я нагрею это прекрасное море, пока оно не испарится? – с беспокойством спросила я, изо всех сил пытаясь просто наслаждаться компанией Келума.
– Тогда мы вместе пройдемся по морю песка.
23
Пока Келум спокойно сворачивал одеяло и мы складывали в корзину то, что осталось от завтрака, Берон кипел от негодования. Вольвен внутри его все еще злился. Гнев бурлил под его кожей.
Я фыркнула:
– Дай-ка угадаю. Ситали?
– Как? – рявкнул он, разочарованно вскинув руку.
– Как что?
– Как вообще возможно, что вы сестры? – спросил он, ожидая ответа.
Я пожала плечами:
– Она пошла в отца. Я же больше похожа на свою мать. – Я бросила взгляд на Келума, который понимающе усмехнулся. – Что она сделала, чтобы разозлить тебя в такую рань? – спросила я.
– Она выбралась из своей комнаты и проскользнула мимо меня. Дважды! – Для наглядности Берон поднял два пальца.
Я сжала губы, чтобы не засмеяться. Берон заметил мои старания, и я разразилась громким хохотом. Он зарычал и покачал головой:
– Ты могла предупредить меня о том, насколько она коварна.
– Я предупреждала! И должна заметить, не раз. И если мне никто не поверил, разве ее действия не показали, какая она на самом деле? Не позволяй ее красивому личику одурачить тебя, Берон. И не позволяй ей лезть тебе под кожу. Позже ты обязательно пожалеешь об этом.
– Лезть мне под кожу?
Я серьезно посмотрела на него, все следы шутливости исчезли из нашего разговора.
– Не влюбляйся в нее. Не отдавай ей свое сердце. Она разорвет его в клочья. Или даже съест.
– Никогда.
Никогда не говори «никогда»…
Келум изогнул бровь. Берон зарычал:
– Я пришел не для того, чтобы говорить о Ситали. Меня послали по твоему следу.
Я расхохоталась. Они послали волка по следу Люмина? Берон погрозил мне пальцем, в его глазах вспыхнуло предупреждение.
– Я не это имел в виду. Я не дрессированная собака.
– Я знаю. Знаю, насколько устрашающим ты можешь быть, Берон. – Я прикусила внутренний уголок губ, чтобы подавить улыбку.
Келум с сожалением посмотрел на меня:
– Долг зовет…
– Иди, – спокойно ответила я. – Ничего страшного.
Он взглянул на Берона, который тоже отмахнулся от брата:
– Ступай, Люмин, выполняй свои светлейшие обязанности и оставь нас с Нур наедине.
Келум взял корзину и одеяло, затем наклонился и поцеловал меня в губы, заправив прядь волос мне за ухо.
– Я постараюсь вернуться как можно скорее.
Берон застонал:
– Иди уже. Я присмотрю за ней.
Мои волосы встали дыбом, как будто я тоже была Вольвеном. Я прищурилась:
– За мной не нужно присматривать.
Берон ухмыльнулся, довольный тем, что вывел меня из себя. Мои руки вспыхнули, и я согнула их, пытаясь охладить.
Перед уходом Келум усмехнулся.
– Удачи! – крикнул он через плечо.
Я не знала, обращался ли он ко мне или к Вольвену.
Берон смотрел вслед удаляющемуся брату, пока тот не исчез в Доме Луны. Я же рассматривала море. Пена плыла по его поверхности. Мне было интересно, как морская вода выглядит во время шторма, когда небо бурлит и грохочет, а молнии ударяются об волны.
– Итак, Берон… ты, оказывается, способен превращаться в довольно большого волка. Припрятаны ли в твоем рукаве еще какие-нибудь трюки?
– Кроме пророчеств для Люмина, нет, – пожал плечами Берон.
Я почти забыла, что он был люминанской версией нашей Сфинкс. Слава Сол, он не говорил загадками, как она.
– Где сейчас моя сестра? – спросила я.
– Мой помощник наблюдает за ней.
– Твой помощник? – уточнила я, проводя линию на песке пальцами босых ног.
– Один из немногих людей, кроме моего брата и матери, которому я могу доверить свою жизнь. – Он мотнул головой в сторону моря: – Ты умеешь плавать?
– Я никогда не пробовала, – призналась я. – В Гелиосе в реке водятся крокодилы. Люди все еще используют ее воду, чтобы поплавать или умыться, но мне и моим сестрам никогда не разрешали этого делать.
Берон оскалил зубы в улыбке:
– Хочешь научиться?
Достаточно ли я доверяла ему?
– Обещаешь не топить меня?
Он закатил глаза:
– Ох, парень совершает одну малюсенькую ошибку, и девушка припоминает ее до конца его дней. Несправедливо.
– Ты совершил больше одной ошибки, и все они были огромными, – поправила я, скрестив руки на груди.
В лунном свете различия между Бероном и Келумом были гораздо более очевидны, чем в сумеречных землях. Брови Келума тоже были густыми и темными, но все же не такими, как у Берона. Я заметила тонкий шрам, что рассекал бровь младшего брата Люмина.
– Ты бессмертен? – спросила я.
Он откинул голову назад, наконец-то на его лице появилась улыбка.
– Хотелось бы.
– А мне нет, – заявила я. – Мне достаточно одной удивительной жизни. Не хочу жить вечно, когда все, кого я любила, умрут. Я хочу отправиться в загробный мир, чтобы разжечь огонь Сол со своими близкими.
Берон медленно кивнул.
– Так мы будем плавать или нет?
На губах появилась улыбка, полная надежды.
– Все выглядит так, будто ты хочешь продолжить наш разговор на мелководье.
Берон ухмыльнулся:
– Совсем нет. Если мы войдем в воду, то так глубоко, что ноги едва будут касаться дна. Но лучше не плавать в этом платье. Ты запутаешься и утонешь.
– У меня нет одежды для плавания.
Он махнул в сторону Дома:
– Я могу это исправить.
– Не уверена, что твоя одежда подойдет мне, Берон.
Он усмехнулся:
