– А Берон и Ситали знают? – спросил Киран, опуская руки на колени.
– Нет.
Я подошла ближе, присела напротив молодого жреца и стала ждать, что он скажет. Я подумала, что Киран упрекнет меня за то, что забрала Сарика, не позволив прошептать молитвы над телом старшего жреца, или за то, что продолжала жить, хотя прошло всего несколько часов после его смерти. Клянусь Сол, я чувствовала себя виноватой, но знала, что именно этого хотел бы Сарик. Он не только хотел этого, но и ожидал, что мы все продолжим свой путь.
Песчинки в песочных часах моей жизни неуклонно уносились прочь, отсчитывая мгновения до моего совершеннолетия. Когда богиня солнца отдаст мне свою силу, накроет ли она меня, как огромная волна, или же все начнется с посеянного семени, которое прорастет, расцветет и будет неуклонно расти по дороге назад в Гелиос.
– Пока я купалась в море, ко мне пришло видение, Киран.
Он тут же выпрямился.
– Что ты видела?
– Все напоминало короткую вспышку. Я была в Гелиосе, шла по песку к храму. Мой отец ждал меня на вершине.
– Что случилось потом?
– На этом видение закончилось. Все произошло в считаные секунды.
Киран покачал головой, широко раскрыв глаза.
– Мы должны вернуться. Ты должна все исправить, Нур. Даже если в глубине души ты хочешь остаться здесь с ним.
Я кивнула.
– Я надеялась, что ты пойдешь со мной. Я знаю, что неправильно отнеслась к смерти Сарика. Знаю, что есть молитвы и ритуалы, которые ты должен совершить, прежде чем…
Мой голос оборвался.
Киран покачал головой, наклонился ко мне и положил руку мне на плечо.
– Ты поступила именно так, как должна была. Сейчас мы не в Гелиосе. Сарик взял тебя за руку и попросил о помощи. Он знал, Нур. Он знал, что произойдет. Ты отвела его прямо к Сол. Нет такой молитвы, которую я мог бы прошептать, или масла, которое я мог бы втереть в его кожу, чтобы соперничать с тем, что ты сделала.
Я кивнула, слезы полились из моих глаз.
– Ты любила его, – тихо сказал жрец. Я кивнула еще раз. – Он тоже любил тебя, Нур.
Я знала это. Он так много сделал для меня. Сарик был таким добрым и терпеливым. Он много раз подвергал себя опасности, пытаясь защитить меня. Его мудрые советы были бесценны в этом путешествии. Если быть честной, я боялась продолжать жить без него.
– Теперь тебе одному предстоит вести меня, жрец Киран.
Он нежно улыбнулся:
– Нур, я с радостью вернусь с тобой в Гелиос, чтобы ты могла получить то, что принадлежит тебе по праву, но тебе не нужны советы. Ты была рождена для этого. Ты была рождена, чтобы гореть. Тебе нужно только направить свое пламя в правильное русло.
Лицо отца всплыло в моей памяти. Его усмешка была такой ясной, как если бы он сидел прямо передо мной. Я представила, как он горит.
– Отец что-то замышляет. Он не откажется от своего положения без боя.
Киран кивнул:
– Уверен, так и есть, Нур, но когда ты унаследуешь огонь Сол, он не сможет остановить тебя.
Я надеялась, что Киран прав. Испуганный ребенок, притаившийся внутри меня, сжался еще сильнее, задаваясь вопросом, какой удар нанесет отец и станет ли этот удар смертельным.
– Келум надеялся устроить тихий ужин сегодня вечером, чтобы поприветствовать нас в Люмине. Он сказал, что из-за смерти Сарика может отложить прием. Если мы пожелаем.
Киран прислонился головой к стене позади него.
– Сарик был бы категорически против любых отлагательств.
Я улыбнулась:
– Я так и сказала Келуму, но все равно хотела убедиться, что ты не возражаешь.
Киран моргнул, глядя на потолок.
– Я скучаю по нему, но пришло его время уйти. Он сказал мне, что умрет в Люмине, еще до того, как мы покинули Гелиос. Я видел, как ухудшается его здоровье, но не хотел признавать очевидное. Он знал и был готов.
– Но это не облегчает боль от его ухода, – сказала я.
– Нет. Совсем нет.
Несколько минут мы молчали. Только огонь потрескивал в камине.
– Тихий ужин не такая уж плохая идея, – устало сказал Киран.
Вероятно, он хотел быть где угодно, только не на ужине, но я так сильно нуждалась в его поддержке. Иначе не стала бы просить его прийти. У меня осталось не так много времени.
– Я зайду за тобой на закате луны.
Киран кивнул:
– Тебе придется. Я никогда не найду тебя во всей этой темноте.
Я рассмеялась:
– Здесь становится ужасно темно, стоит только Люмосу уйти.
Я попыталась представить окутанный тьмой Гелиос, но это было нелегко.
Берон стоял возле двери, ведущей в комнату Ситали. Брат Келума явно обрадовался, увидев меня. Он отпер дверь, затем наклонился, чтобы прошептать сквозь сжатые пальцы:
– Обожжешь ее немного? Ради меня.
Прежде чем толкнуть дверь и войти внутрь, я не стала давать никаких обещаний, но и не отказалась от этой идеи.
Ситали приподнялась с того места, где лежала на кровати, и злобно посмотрела на меня:
– Что ты здесь делаешь?
– Нам нужно поговорить.
Она снова упала на матрас.
– Ты последний человек, которого я хочу видеть.
– Я могу сделать так, что тебе больше не придется со мной встречаться, – предложила я, устраиваясь поудобнее на ее подоконнике.
Люмос заглянул в окно. Его холодный свет падал на меня, проливаясь на пол и отражаясь от стеклянных плиточных стен, освещая темные углы комнаты.
Губы Ситали задрожали. Слезы потекли из ее глаз, оставляя блестящие дорожки на щеках.
– Я не могу… я больше не могу так!
Я прищурилась, глядя на нее. Ее эмоциональная вспышка совсем меня не растрогала. Она прижала подушку к груди, как делала в детстве, когда была чем-то расстроена.
В течение нескольких долгих мгновений мы смотрели друг на друга. Что-то неожиданное происходило между нами. Что могло так сильно расстроить мою непоколебимую сводную сестру?
Ситали соскользнула с кровати. Я отошла от подоконника, не зная, набросится ли она на меня. Сестра подкралась ближе и бросила взгляд в сторону двери. Она схватила кусок пергамента, обмакнула чистое перо в чернильницу и нацарапала:
Ты видела ее?
Я нахмурилась.
Корону, – написала она.
Почему мы снова должны обсуждать это? Я покачала головой.
