– Ему нравится быть Вольвеном?
– Большую часть времени он наслаждается этим. Но иногда случаются трудные дни, когда долг кажется бременем, а не честью.
Моя сестра сделала сегодняшний день одним из самых трудных. Келум остановился на уединенном участке береговой линии, где на песке лежало несколько валунов, которые медленно разрушались прибоем во время прилива. Мне стало интересно, насколько большими они были в начале и кто оставил их здесь. Ведь поблизости не было гор.
Келум нежно поцеловал меня в лоб.
– Она не найдет корону. Позволь ей искать, где душе заблагорассудится. До тех пор, пока Ситали не пытается снова причинить тебе боль, она может разыскивать реликвию бога луны.
Глаза Келума на мгновение задержались на мне, и внезапно холодный блеск окутал его лоб. Бело-голубая, покрытая рубцами корона лежала прямо на его коже, а не поверх нее. Реликвия была сделана не из металла, а из лунного света. Она была такой же частью Келума, как Вольвен – Берона.
Я подняла руку. Люмин опустил голову, когда я провела большим пальцем по венцу лунного света, чувствуя только его шелковистую кожу, и ничего больше. Удивленно улыбаясь, я притянула его лицо к своему и прижалась губами к его губам.
– Она прекрасна, – сказала я.
– Тебе не нужна моя корона, Нур, – заверил Келум.
– Я больше в ней не заинтересована.
Каким-то образом то, за чем я первоначально пришла сюда, оказалось последним, что мне было нужно.
– Вопрос в том, заинтересована ли ты во мне, Нур? – прохрипел он.
Я снова прижалась к нему в поцелуе и, медленно отодвинувшись, прошептала:
– Да.
Когда звезды сверкали в темноте, такие же бесчисленные, как песчинки под нашими ступнями, между мной и Келумом не осталось секретов, только его губы на моих, когда мы полностью отдались друг другу.
В момент, когда Люмос снова появился на небе и мы отправились из уединенного скалистого места обратно в Дом Луны, я задумалась, горела ли когда-нибудь Сол так же жарко, как я от страсти. Жаждал ли Люмос ее прикосновения так же сильно, как Келум моего. Вынуждены ли мы, подобно богам, которые не хотели ничего больше, чем быть друг с другом, расстаться завтра. Мне оставалось провести с Келумом всего один день, прежде чем я преображусь.
Завтра был мой семнадцатый день рождения.
26
Келум отказался оставлять меня и на минуту, боясь, что я начну меняться в любой момент. Тогда мне обязательно понадобится его помощь, а именно – его холод, способный не дать мне вспыхнуть таким обжигающим пламенем, которое никто не сможет потушить.
Он боялся не только за меня, но и за Люмину тоже.
Я сидела в кровати, откинувшись на гору подушек, и водила пальцами по волосам дремавшего Келума. Его голова лежала у меня на груди, а руки обнимали за талию. Дыхание Люмина было успокаивающим и ритмичным.
Тихонько постучав, Берон вошел в мою комнату. Он качнул головой в сторону брата.
– Он что, плохо выспался прошлой ночью? – прошептал Вольвен.
Я покачала головой, мои щеки покраснели.
Ямочка появилась на щеке Берона, когда он улыбнулся и поднял брови, вероятно, делая собственные выводы… которые не были ошибочными.
– Он сказал мне дать твоей сестре полную свободу.
– Где она сейчас?
Берон ухмыльнулся:
– Сует свой нос в каждый укромный уголок и щель. Она думает, что я не знаю, но я слышу каждое ее движение. Каждый взмах ее нелепых юбок, каждый ящик, который она выдвигает, каждую дверную ручку, которую она поворачивает.
– Твой слух впечатляет.
– Слух – наименее сильное из моих чувств.
Я улыбнулась, бездумно играя с волосами Келума и вдыхая его запах. От него пахло горной свежестью, смешанной с соленой водой и чем-то еще, принадлежащим только ему…
«Мороз», – подумала я.
Келум пошевелился, затем несколько раз моргнул. Взгляд его кристально-голубых глаз остановился на моем лице.
– Я не планировал засыпать.
– Ничего страшного. Тебе нужно отдохнуть.
– Ты нужна мне больше, – сказал он.
Берон отметил:
– Вы двое до смешного нелепы.
Келум поднял голову и застонал при виде своего брата в моей комнате.
– И тебе добрый день, брат.
Рука Келума, лежащая у меня на спине, напряглась.
– День?
Я кивнула.
Он сел, протер глаза, еще несколько раз моргнул и зевнул.
– Я пришел сказать, что все сделано, как ты и просил, – сообщил Берон, выпрямляясь.
– Что сделано? – спросила я.
Келум покачал головой, не давая брату ответить.
– Спасибо, Берон. – Келум кивнул в сторону двери, и Берон понял грубый намек брата и снова оставил нас наедине.
– О чем он? – спросила я.
– Я надеялся, ты поужинаешь со мной.
Я расслабилась.
– Конечно.
Келум сел и наклонился, чтобы поцеловать меня.
– Перед ужином я хотел бы показать тебе кое-что. Но… тебе следует надеть что-нибудь официальное.
– Официальное?
Келум кивнул:
– Я хочу, чтобы этот ужин был особенным.
– Хорошо, – протянула я, не уверенная, что именно стоило ожидать от этого вечера.
– Хочешь, чтобы я попросил кого-нибудь приготовить для тебя ванну? – спросил Келум.
– Было бы замечательно.
Он снова поцеловал меня. Затем еще раз, обхватив мой затылок. Этот поцелуй был гораздо дольше предыдущего. Я запомнила взмах его темных ресниц, прежде чем он открыл глаза и отстранился.
– Встретимся через пару часов? – спросил он, вставая. Я тоже поднялась на ноги. – Киран приглашен, как и Берон. Хочешь, чтобы Ситали пришла?
– Давай оставим это на ее усмотрение.
Она, скорее всего, не стала бы тратить время на приемы теперь, когда ей дали полную свободу. Мне пришлось бы тащить сестру домой, чтобы остановить ее от поисков короны.
Помахав на прощание, Келум вышел из моей комнаты. Я помахала в ответ, но как только дверь закрылась, я прижала руку к животу. Келум показал мне корону лунного света, хотя его собственный брат ее еще не видел.
Он был холодом, а я – огнем. Он был лунным светом, а я – дочерью пылающего солнца. Я знала, на что способна Сол. Я видела, как ее жар воспламенял плоть и сжигал ее дотла.
Изменит ли превращение мое сердце? Мой разум? Буду ли я по-прежнему собой?
