Ударили кружками так, что пивная пена полилась через край, тут же пригубили. Хортон произнёс тост:
— За то, что пока все из нас живы.
— За легких противников, — предложил я, и все заулыбались.
— Это да, сегодня ты даже не ранен, я смотрел как просто ты убил того призывателя. А ведь он в былые разы побеждал своих соперников, заваливая их бессмертными прихвостнями, — одобрительно отсалютовал кружкой Дарс.
— Стихия земли, субстихия песка — одна из самых опасных на арене, — вступил в разговор Блек, чуть пригубивший алкоголь. — Аро запнулся на полуслове, когда ты с первой атаки победил противника выше тебя на несколько уровней. А ведь это на него не похоже.
— Мне повезло с моим первым умением, против призывателей оно особенно эффективно, тем более ограниченных по количеству монстров.
— Твоя расправа принесла нам неслабую прибыль, но кое-где мы успел заработать и ещё больше.
— И на кого же вы ставите, парни? — влез в разговор Дарс.
Я тоже удивлённо уставился на Воорена, заведующего в последнее время своими и моими ставками.
— Наш общий раб из далеких мест победил в бою, где все ставки были исключительно против него. Между прочим, ты зря пропустил этот бой, у каштаков хорошая природная хитрость, что он и продемонстрировал сегодня.
— Да? И прилично заработали?
— Очень, если хочешь ту двадцатку за него вперед, могу смело отдать только со своего выигрыша.
— Хм, — мне оставалось только усмехнуться.
Ставки начинали расти чем меньше участников оставалось. Но то, что никто кроме нас не поставил на каштака, поражало и радовало одновременно. Неужели ещё никто не осведомился его характеристиками? Или его противник настолько хорошо себя зарекомендовал, что никто не стал ставить? Надо бы поглядеть его бой в записи.
* * *
— Ты?
Дверь ещё не успела открыться, а лежавший миг назад комок уже вскочил, готовясь к бою.
— Спокойно, — продел руки в дверную щель, успокаивая каштака. — Я к тебе не драться пришёл.
В ответ раздалось недовольное сопение. Протиснувшись в мелкую келью для боевых рабов при арене, встал у стены. Постоял, собирался уже начать разговор первым, но каштак опередил:
— Что с сестрой? Где она?
— С ней всё в порядке, — заверил я таким уверенным тоном, что самому захотелось поверить в это. — Я здесь за другим. Во-первых: за каждый бой на арене полагается один золотой за победу. Честность во мне ещё не загнулась, так что на твои деньги я посягать не стану. Можешь выбрать всё, что понадобится тебе в ближайших боях. Я пока что купил несколько простеньких эликсиров на восстановление здоровья и маны. Я положил сюда один флакон чёрной слепоты.
С этими словами положил набедренный подсумок на пол. Внутри ничего даже не звякнуло, настолько склянки хорошо были защищены от ударов.
— Во-вторых: у тебя здесь без дела валяются предметы с выигранных тобою боёв. Я не настаиваю, но если они не нужны, то могу продать их. На вырученные деньги купить что-либо нужное, что скажешь?
В слабом сумраке комнатки воцарилась тишина. Масляный фонарь из коридора сюда ели доставал, отчего я мог видеть лишь силуэт зверолюда. Тишина, разбавляемая нашим дыханием, затянулась на пару минут. Я уже собирался выйти, так и не дождавшись ответа, но в сумраке раздался тихий вопрос на почти правильном людском наречии.
— Какой приз турнира?
— Для тебя это сестра и свобода. Наши пути разойдутся навсегда, и вряд ли мы когда-либо ещё встретимся.
— А какой приз для тебя? — набычился каштак.
— Людская формальность, — сквозь зубы прошипел я. — Почет и авторитет в обществе. Возможно получение титула или участка земли, ведь на основной стадии сражений будет присутствовать король.
— А разве не деньги для тебя главное? — с призрением произнесли из сумрака.
Догадавшись, к чему клонит зверолюд, я поспешил отвергнуть ещё не озвученное предложение:
— Не всё покупается за деньги. Главный приз турнира сложно купить даже за огромную кучу золота, а приобрести заработанную репутацию и вовсе невозможно. Поэтому ты не сможешь купить свою свободу, даже если убьешь всех участников турнира, а не только тех, кого тебе предстоит победить. Но если у тебя всё же получится победить — я сдержу слово. Ты с сестрой будешь свободен.
— Ты сказал, у меня есть деньги?
— Да. Нужны какие-то вещи? Может быть броня или оружие? Могу достать руны.
— Мне нужна платформа для зачарования.
Должен признаться, что зверолюд сумел меня удивить. Я ожидал разных предложений, в том числе и заказа на какие-то особые вещи вроде эпических аксессуаров, или реликтовой ювелирки, но чародейская платформа? Зачем она ему? Разве что…
— У тебя и навык чародея имеется? — не скрывая удивления, вопросил я.
В ответ молчание. Каштак ничего не собирался отвечать. Можно было бы обезоружить его, связать и допросить с пристрастием, как я делал это на корабле, но сколько на это теперь уйдёт времени и сил. Заниматься этим не хотелось, поэтому молча стерпел, спросив другое:
— Ещё что-то?
— Пояс.
То ли мне показалось, то ли из темноты стрельнули красноватые всполохи, уставившись мне в область живота.
— Ну как знаешь, — шагнул в приоткрытую дверь, тут же прикрыв её за собой.
Взглянул на гнолла и произнёс:
— Завтра заберу вещи из этой комнаты. Каштак не должен препятствовать.
Выбравшись на улицу, зашагал по своим делам, нарезая пару кругов по городу. В одном из узких переулков остановился, прижался к стене, затаился. Длинный переулок, в который если завернёшь, то никуда не скроешься, тем более, что когда я шагнул сюда, то никого не обнаружил. Подождал с полминуты. В переулок кто-то шагнул. Даже не так. Сюда кто-то скользнул тенью, тут же растворившись на фоне слабоосвещенной темноты.
Вот ведь зараза. Чего-то подобного я и ожидал, знать бы только кто это за мной следит. Слишком многим я не угодил в последнее время. Причем среди них как очень крупный и влиятельный Бестреарский клан, так и негодующие дружки ныне мертвого работорговца. Ну и, разумеется, старые прегрешения тоже никуда не делись. Это ещё хорошо, что с момента, как вернулись в Толь, ношу с собой по паре рун дымного облака и беглеца.
Если этот человек-тень даже двигается бесшумно, то руны мне сейчас точно не помешают. Ускорив шаг, почти добрался до конца переулка. Достал из кармана крошечный сероватый шарик и, сдавив, выставил руку в сторону. Возле кулака тут же сформировалось завихрение, начавшее быстро увеличиваться. Накинув на голову капюшон плаща, перешёл на бег, благо город я знал почти как свои пальцы. Пробежал два переулка и спрятался в одном слабо знакомом кабаке.
