В традиционной вьетнамской больнице работают целители, а пациентов так много, что некоторые лежат во дворе.
Семья была постоянно рядом, включая мать Йена, которая проводила очень много времени, присматривая за прабабушкой. Она казалась вполне счастливой и довольной. Однажды я подъехал на велосипеде и забрался на стену, чтобы снова понаблюдать, но их там уже не было. Позже я узнал, что старушка тихо отошла в иной мир, окруженная семьей и близкими.
Йен и я вступили в отряд бой-скаутов, так мы и оказались вместе в том походе, когда он вывихнул себе лодыжку. Повторюсь, мне ситуация казалось ужасной, нога сильно опухла и покрылась синяками. Он не мог сделать шаг, и я решил, что нам придется нести его на руках весь следующий день. С собой у меня был маленький чемоданчик первой помощи, который я взял в американском госпитале, где лежали тейпы для фиксации ноги, эластичный бинт и таблетка аспирина. Но в тот вечер отец Йена взял порошок из каких-то трав и смешал их с водой, чтобы получилась мазь. Он помазал этим ногу Йена и воткнул две иглы чуть выше вывиха. Через час он убрал иглы, а мазь оставил на ночь. На следующий день лодыжка была практически в норме, и мы продолжили поход. Казалось, моему другу было совсем не больно наступать на эту ногу.
Как так получилось? В возрасте девяти лет я еще не думал становиться врачом, но мне уже было интересно, как эти совершенно разные направления — древний метод лечения травами и акупунктурой, совмещенный с семейной заботой, и высокотехнологичные операции, таблетки и профессионализм американских врачей — могли быть одинаково действенными. Я видел, как работает американская медицина, но теперь мне открылся абсолютно другой способ, который принес удовлетворение и успокоение смертельно больной прабабушке и быстро вылечил вывихнутую лодыжку без аспирина, льда или эластичного бинта. Как лечение могло быть одинаково эффективным при таких разных подходах?
Позже, спустя много лет, я совсем забыл Йена и его прабабушку. В медицинском университете меня учили, что иглоукалывание и травы являются неэффективным и ненаучным подходом. Современные технологии были в почете -они считались более действенными, безопасными и быстрыми. Я приучил себя полагаться на официальную науку, особенно на результаты двойных слепых плацебо-контролируе-мых рандомизированных исследований. Я с головой погрузился в современную медицину науку, решительно настроенный во что бы то ни стало определить для себя, что действительно работает, а что нет.
А потом появилась Норма.
История Нормы
«Какой ты милый мальчик, — говорила Норма в начале каждого визита. — Ты самый лучший доктор». Я краснел. Она знала, как со мной себя вести. В семьдесят девять лет у Нормы было много хронических заболеваний, ей нравилось иметь семейного врача «три в одном», как она называла меня, который знает ее и лечит все ее болячки. Наибольшее беспокойство доставлял ей артрит — заболевание суставов, которое поражет каждого пятого взрослого в Америке и которым страдает больше половины людей ее возраста. Она не жаловалась на боль, гораздо больше ее беспокоил тот факт, что ей теперь все сложнее работать волонтером в госпитале.
Это занятие служило одним из главных источников радости и смысла в ее жизни. Я часто видел ее в палатах и коридорах больницы, толкающую перед собой тележку с бесплатными книгами для пациентов и гостей. Она знакомилась с постоянными посетителями, наиболее серьезно больными пациентами, приносила им специально подобранные книги, которые, как она считала, могли им понравиться. Артрит проявлялся болями в суставах рук и коленях, из-за чего становилось намного сложнее тянутся за книгами и выдавать их.
Норме нравилось приходить ко мне, и она любила, когда я «занимался» ее здоровьем, хотя все, что я мог ей предложить, это болеутоляющие и рекомендации по примочкам и лечебной гимнастике. Все это не особо помогало, и ее болезнь прогрессировала. Ее волонтерская работа сократилась, и ей стало грустно. Потом я нашел кое-что, что могло ей помочь, — никотинамид, разновидность витамина Б. Я обнаружил у себя книгу о нем в стопке старых учебников из колледжа, которая была написана доктором Уильямом Кауфманом и опубликована в 1949 году. Доктор Кауфман долгое время прописывал большие дозы никотинамида тысячам пациентов. И внимательно замерял и записывал уровень боли, сил и двигательной активности каждого, кто принимал это лекарство, что было необычно для доктора частной практики. Он фиксировал, что боль пациентов ослабевала, а силы и настроение значительно улучшались, и им было легче двигаться, если они принимали никотинамид. Это оказалось идеальным вариантом для Нормы. Единственная проблема заключалась в том, что эффективность никотинамида никогда не была научно доказана в тех самых двойных слепых плацебо-контролируемых рандомизированных исследованиях. Из-за нехватки научных доказательств я не мог прописать никотинамид. Поэтому я решил научно зафиксировать его эффективность самостоятельно с помощью Нормы и других больных с артритом.
Как только я открыл запись на исследование, Норма тут же зарегистрировалась и стала одним из самых инициативных пациентов. Она регистрировала все свои показатели и согласилась участвовать в эксперименте: ей должны были давать никотинамид или одинаково выглядящие таблетки плацебо. Ни я, ни она не должны были знать, что она принимает, до окончания эксперимента. Она начала курс лечения, который включал в себя прием двух таблеток три раза в день. Уже в первую неделю наметилось улучшение, а через три месяца эксперимента артрит отступил. Она начала всем советовать вступить в нашу программу лечения, и это стало моей лучшей неофициальной рекламой. Вскоре она перестала ходить с палочкой, возобновила полноценную волонтерскую работу в госпитале, ее настроение заметно улучшилось, она снова стала крепко спать. Окружающие замечали, что ее обычно затекающие, напряженные мышцы, теперь двигались свободнее. Дочь Нормы пришла ко мне, чтобы лично поблагодарить меня за помощь матери. «Норма теперь чаще улыбается», — сказала она мне Она была счастлива, и я был счастлив, ведь нашел лекарство от артрита! Я стану знаменитым! Так мне тогда казалось.
Когда эксперимент был закончен, я снял защитную этикетку, чтобы узнать, что принимала Норма — никотинамид или плацебо. Она принимала плацебо. Я был поражен, подумал, что что-то было не так с этикеткой, наклеенной фармацевтом, проверил и перепроверил наклейки, идентификационные номера и то, как раскладывали таблетки. Все было в порядке. Норма чувствовала себя значительно лучше почти на 80 % после приема плацебо.
Никотинамид имел положительное действие — совсем небольшое. Когда мы проанализировали с точки зрения статистики разницу в состоянии у тех, кто принимал плацебо, и у тех, кого лечили никотинамидом, результаты последних были немного лучше. Но лишь немного. В среднем те, кто принимал витамин, улучшили состояние на 29 %, в то время как пациенты на плацебо — на 10 %. Конечно, статистика говорила в пользу витамина, но в целом разница была невелика, и к тому же у «пустышки» не было побочных эффектов, а никотинамид в больших дозах мог вызвать проблемы с печенью у некоторых пациентов. Это было разочарование. В итоге я не нашел никакого лекарства от артрита. Но тогда, почему Норме стало настолько лучше. Что запустило процесс ее излечения? Была ли она лишь необычным пациентом — отклонением от общепринятых норм? Неужели я просто выбрал не того больного для участия в эксперименте? Может, я неправильно провел исследование. Выбрал неверное лекарство.
