— Я не могу этого сделать.
Люди опечалились, особенно, Пенебригг, хотя он смог тепло сказать:
— Не страшно, милая. С твоей стороны попытка была смелой.
— Может, позже, когда ты отдохнешь, можно попытаться снова, — добавил Дипс.
— Или можно попробовать сейчас, — сказал Олдвилль, — используя магию сильнее.
Все посмотрели на него.
— Другой магии помогает вещь, принадлежащая кому-то, — сказал он. — Может, и в Певчих так? Прядь волос помогла бы. Но и другие вещи могут сработать.
Кристофер Линнет с насмешкой вскинул брови.
— И у кого-то здесь приберегся волосок Скаргрейва?
— Не прядь волос, — нетерпеливо сказал Олдвилль. — Кольцо. Лорд Скаргрейв дал его сэру Барнаби. Кольцо с печатью, что он сам носил.
— Было дело, — сказал сэр Барнаби. — Это был подарок на мой шестьдесят шестой день рождения.
Я вспомнила слова Пенебригга, что у сэра Барнаби были хорошие отношения с королем и лордом Скаргрейвом, и это помогало Невидимому колледжу.
— Думаете, это сработает? — сказал сэр Барнаби.
— Можно попробовать, — сказал Олдвилль.
— Но есть ли оно у меня? Это вопрос, — сэр Барнаби встал, поискал по полкам, замер у шкафа с диковинками и сувенирами. — А, вот оно, — он показал мне кольцо: толстую полоску золота, на которой был толстый плоский изумруд. Сэр Барнаби нажал на камень, и он открылся, открыв мерцающий портрет в половину дюйма. Там был изображен серьезный мальчик, чьи рыже-золотые волосы сияли, как солнце. — Очень похож на короля, да? Но портреты Купера всегда хороши.
— Я впервые его вижу, — призналась я.
— У него волосы Тюдоров, — сказал сэр Барнаби. — И руки, но тут их не видно. Кольцо принадлежало Скаргрейву, и тут его метка, — он указал на ворона, вырезанного на внутренней стороне.
Меня пронзил страх. Но это лишь кольцо. Не было причины так бояться.
Но не только у меня была такая реакция. Тишина повисла в комнате, и я вспомнила о том, как они рисковали, просто собираясь здесь.
— Попробуешь еще раз? — спросил Олдвилль.
Я не смогла ответить.
— Дайте ей минутку, — сказал Пенебригг, стоявший неподалеку. Он добавил мне. — Не торопись. Это может подождать.
Он ощутил мой страх? Не зная, что сказать, я подняла голову и увидела Ната, прислонившегося к одному из шкафов с книгами. Он смотрел на меня, что-то вспыхнуло в его глазах.
Он выражением лица говорил громче, чем словами: «Не делай этого».
Вспышка гнева затмила мой страх. Почему он решил, что может мне приказывать?
— Я готова, — я взяла кольцо с руки сэра Барнаби.
Не нужно было снова петь песню. Во мне было еще достаточно магии, и что-то уже происходило. Я тонула во тьме, в ушах что-то гудело, как музыка,… а потом я оказалась в разуме другого человека.
Но не того, кого хотела.
Глава шестнадцатая
ВСТРЕЧА СОЗНАНИЙ
Я сразу поняла, что что-то пошло не так, мысли передо мной не принадлежали тому, кто управлял королевством. Они были юными, печальными и растерянными:
«Он презирает меня. Точно.
Нет, конечно, нет. Как я мог так подумать? Он любит меня, как отец — сына. Он умер бы ради меня. Правда.
Но он относится ко мне, как к ребенку. Как к слабаку».
А потом с силой:
«Я — король, но мое слово ничего не значит…»
Я точно попала в сознание юного короля Генриха Девятого. Но как такое возможно? Портрет повлиял сильнее, чем владелец?
Вопросы вспыхивали в моей голове, но я не успевала удержать их. Я оказалась очень глубоко в голове короля, что видела и слышала все, что и он. И не было тумана, как с Олдвиллем. Практика сделала меня сильнее? Или король не сопротивлялся?
Генри стоял у позолоченного зеркала и с тревогой смотрел на свое отражение. Комната за ним была богато украшена позолотой, шелковыми занавесками, но Генри все затмевал. Он был старше и серьезнее мальчика на картинке в кольце. Его одежда была красивой, украшенной золотом, и волосы были ярко-рыжими, но лицо оставалось бледным и неуверенным.
Кто-то заговорил в углу комнаты.
— Ваше величество, мы принесли вам список арестов.
Я едва слышала слова, чарующий голос пронзил меня насквозь. Я слышала его, когда пряталась в библиотеке Скаргрейва.
Генри развернулся.
— Лорд-защитник?
Его глазами я все же увидела Скаргрейва: мужчину в полном расцвете, бодрого, выглядящего как человек, рожденный командовать. Его губы и широкие кости показывали его спокойную силу, что делала его важным человеком короля.
Но потом мой взгляд — взгляд Генри — привлекли глаза Скаргрейва. Глубоко посаженные, светло-серые, они пылали диким, едва сдерживаемым огнем. И я ощутила вспышку неуправляемого страха.
Моего или… Генри?
Обоих. Но у Генри страх был слабее. Он смотрел на своего защитника, и я ощущала его зависть, верность и поклонение герою, но еще и страдания, похожие на ливень.
Скаргрейв осторожно заговорил с королем:
— Я не хочу торопить вас, сэр. Если Ваше величество передумали получать отчеты и хотите лишь слушать от меня обобщенное содержание, то я с радостью… нет? Уверены? Семнадцать лет — еще юный возраст.
Отвращение Генри было таким быстрым, что я едва уловила его.
— Вполне уверен.
Скаргрейв кивнул долговязому мужчине в бархате.
— Хорошо. Лорд Виншип?
Виншип низко поклонился Генри.
— Если пожелаете, Ваше величество.
— Начинайте, — сказал Генри.
Зашуршав бумагами, Виншип принялся читать, а за ним выстроилась делегация.
— В этом документе список арестов, сделанных в октябре от имени короля. За оскорбительные слова в адрес короля и его советников — четыреста пятьдесят арестов. За послания с угрозами — сто двадцать восемь. За незаконные собрания — триста девяносто один. За подозрения в опасном сотрудничестве — сто двадцать. Все были переданы служащим, применялись обычные методы допроса.
Хотя Виншип рассказывал бодро, я чувствовала, как отвращение короля Генри становится все сильнее.
— Одни угрозы сломили треть узников, — продолжил лорд Виншип, — огнем добились признаний почти у всех остальных. А тех, кто не сдался, отдали тенегримам, и результаты были отличными. Через пятнадцать минут тринадцать пленников во всем признались, но, конечно, это уже от них не требовалось, ведь тенегримы добыли нужную информацию. Узников наказали согласно их преступлениям.
