Джейкоб пил кофе, Митчелл ковырялся в тарелке, оба молчали. Через минуту девушка вернулась — с покрасневшими глазами и мокрым лицом. Видимо, умывалась. Ее трясло.
— Простите, — едва слышно проговорила она. — Вам что-нибудь еще от меня нужно? Если нет, я пойду домой…
Джейкоб покачал головой:
— Только сообщите нам свой адрес и телефон для связи.
Кофе детективы допивали в молчании. Доедать сухарики Митчелл не стал.
Глава 7
Бернард проснулся оттого, что по его голове скакал какой-то злобный кровожадный монстр, издавая при каждом прыжке боевой клич:
— Папочка! Папочка! Папочка! Папочка!..
Зажмурившись, Бернард попытался вновь уснуть, но тщетно. Он едва не плакал: поспать, кажется, удалось всего несколько минут! Чем он заслужил такие пытки?.. Может, обратиться в полицию? Или потребовать убежища? Сказать, что его пытается сжить со свету собственное потомство?
— Папочка! Папочка! Папочка!
— Золотко, папочка очень устал… — пробормотал Бернард.
— Папочка, вставай!
— Папочке нужно поспать…
— Нет! — твердо заявил монстр. Ясно было, что решение окончательное и обжалованию не подлежит.
В комнату вошла жена.
— Джина! Я же велела не беспокоить папу!.. Прости, родной, я оставила ее без присмотра буквально на две минуты.
Хватило и этого.
— Ничего, — пробормотал Бернард. — Почему Джина дома? Разве еще не рано?
Джина обычно возвращалась из детского сада после обеда.
— Пришлось забрать — говорят, она кого-то укусила.
— И что такого? Дети без конца дерутся и кусаются. Разнимать их — забота воспитателя.
— Говорят, она укусила ребенка до крови, поэтому воспитатели потребовали, чтобы я ее забрала.
Бернард где-то читал, что лет до трех все дети — настоящие психопаты. Охотно верилось, только с небольшой поправкой: не до трех, а до пяти. Или до семи. А может, и до пятнадцати.
Он открыл глаза. Дочка широко улыбнулась и снова подпрыгнула, всплеснув косичками.
— Папочка проснулся!
Счастье-то какое.
— Зайка, ты правда кого-то укусила? — спросил Бернард.
— Нет.
Ну что ж, придется устроить настоящий допрос. Бернард представил картину: дочь в допросной, в лицо направлен яркий свет, а они с женой сидят напротив — хороший полицейский и плохой полицейский.
— А воспитатель говорит, что ты кусалась.
— Это Бобби меня укусил!
— Джина! Врать нехорошо! — строго сказал плохой полицейский, уперев руки в бока. — Когда я за тобой пришла, Бобби плакал.
— Ну да…
Косвенное признание.
— Так ты укусила Бобби? — спросил Бернард.
— Ну, может…
— Почему, золотко?
— Он меня ударил!
Ага. Апелляция к самообороне.
— Куда он тебя ударил?
— В куклу!
— Куда?.. — Боже, как хочется спать! — В куклу?..
— Да.
— Так не говорят. Послушай, родная, мы не сердимся, просто хотим понять…
— Хочу пи́сать!
На этом плохой полицейский увел подозреваемую в туалет.
Бернард понял, что поспать сегодня больше не удастся, и принялся думать о расследовании. Не об укусе в целях самообороны после удара, нанесенного кукле, а об убийстве Фрэнка Джульепе. Как человек, специально снявший квартиру в шаговой доступности от аутистического центра, чтобы навещать сестру, мог быть таким мудаком и писать мерзости в интернете? Является ли убийство делом рук одной из жертв? Или это сделал наркоторговец из паба? А может, вообще кто-то третий?
Бернард обдумал список подозреваемых. Необходимо собрать больше информации и перепроверить улики с места преступления.
Со вздохом он встал и начал одеваться. Пора идти — Джина все равно не даст поспать.
* * *
Убийство — мерзкая штука. Оно не будет дожидаться, пока детективы все хорошенько расследуют, не извинится за доставленные неудобства и не пообещает заглянуть попозже. Насилие никого не ждет.
Джейкоб и Митчелл планировали провести день, опрашивая свидетелей и подозреваемых по делу об убийстве Фрэнка Джульепе. Они собирались отследить разъяренного мужа, о котором упоминала Лайла Харпер, обойти всех соседей в доме Фрэнка, поговорить с начальником Лайлы, чтобы подтвердить ее алиби (хоть она и была шокирована, любовницы и жены всегда считаются главными подозреваемыми). Еще следовало ознакомиться с результатами вскрытия — вдруг найдутся какие-нибудь зацепки…
Однако человек предполагает, а жизнь располагает. Чтобы разрушить планы, порой достаточно одного телефонного звонка. На этот раз звонок оказался анонимный, с сообщением об убийстве: была задушена женщина по имени Дона Элайса. Джейкоба и Митчелла сдернули с расследования дела Фрэнка Джульепе и бросили на новое дело.
* * *
Преступление произошло в бедном районе на пересечении Оук-Гроув-роуд и бульвара Трит. Рев грузовых двигателей и гудки такси сливались здесь в невыносимую какофонию. Глядя на оживленный поток машин, Джейкоб задумался: что беспокоит местных жителей больше — шум или загрязнение воздуха?.. Впрочем, ко всему можно привыкнуть.
Небольшой деревянный домик, где произошло убийство, посерел от грязи. Сквозь заляпанные окна почти ничего не было видно. На узком тротуаре уже стояли фургон Мэтта и машина «Скорой помощи». Двора при доме не было — дверь открывалась практически на тротуар. У входа дежурил Кевин Финли — пожилой патрульный. Расписываясь в журнале осмотра места преступления, Джейкоб поинтересовался:
— Что у нас тут?
— Она внутри. Мертвая, — ответил немногословный Финли.
Джейкоб и Митчелл вошли в дом. Жертва — босая, в простом зеленом платье, с рыжими волосами, стянутыми в небрежный хвост — лежала на животе в нескольких шагах от входа. Лицо было развернуто к двери. На левой щеке расплывался большой кровоподтек, как будто девушку избили. На самом деле это были трупные пятна — в отсутствие сердцебиения кровь под воздействием силы тяжести стремилась вниз. Глаза девушки были закрыты, и это придавало ее лицу безмятежное выражение, однако Джейкоб повидал на своем веку достаточно жертв, чтобы понимать: впечатление обманчиво. На самом деле убийство — это всегда боль и ужас.
Обстановка в комнате была скудной: небольшой журнальный столик, на нем пара пустых пивных бутылок, миски с крекерами и солеными крендельками; несколько стульев; маленький стол с монитором и компьютером, заваленный счетами; два постера с «Баффи — истребительницей вампиров», один в рамке, другой без. Дивана и телевизора в комнате не было.
