Стараясь не предаваться душевным терзаниям, попыталась осмыслить свое положение на сегодняшний день. Я выполнила условие мэра. Соответственно, этот долг моей неуловимой подружки должен быть списан.
Сложнее с Фомой Ильичом. Вроде как результат достигнут, дочь Борова мертва, в чем я уверена на сто процентов. Правда выстрел сделан не моей рукой. Это как? Считается?
Входная дверь скрипнула, явив мне довольного Сашеньку, в руках которого наблюдался фирменный пакет супермаркета, расположенного неподалёку.
– Жрать у тебя вообще нечего. Ах, ну да. Прости. Не у тебя, а у гражданки Носовой. Какие-то консервы и кашки. Я ни к котам, ни к веганам себя не отношу, поэтому вот, затарился немного.
Разумовский прошёл в кухню и принялся вытаскивать на свет божий всевозможную снедь. Колбаса, сыр, кусок мяса, видимо из расчёта, что кто-то его приготовит, багет, апельсины и даже пельмени. Такое чувство, что Сашенька собрался задержаться надолго. Не то, чтобы я против, но совершенно не люблю, когда очевидное становится невероятным. По всем параметрам он должен был исчезнуть из этой квартиры и, так думаю, из города, дабы скинуть с себя ответственность перед Фомой за столь чудесную меня. То, что между нами произошло, не было похоже на быстрый перепихон, скорее ближе к связывающему и обязующему сексу. Эта история точно не про Разумовского.
В чем тогда дело?
– Новости в инете уже смотрела?
Саша принялся готовить завтрак, повергая мою мятущуюся душу в ещё большие сомнения. Вид этого хищного самца, обвязавшегося кухонным фартуком с игривыми вишенками да клубничками, вызывал у меня большое желание встряхнуть его широкие плечи и под пыткам выяснить, отчего такая семейная идиллия у нас вырисовывается.
– Так вот, я в отличие от некоторых любителей поспать, проверил местные сайты. Драка в закрытом клубе со всеми вытекающими последствиями. Единственная, прямо скажем, не очень хорошая новость, под замес попал сын Фомы. Зарезали паренька, прикинь. Боюсь, он теперь лютует. Полетят головы.
Я сделала соответствующее выражение лица. Мол, ну, надо же, как неожиданно.
Саша резко бросил нож, которым кромсал ни в чем не повинную колбасу и, ухватив меня чуть выше локтя, поднял со стула, на котором я так замечательно устроилась, опираясь головой о сложенные в замок рученьки.
– А теперь очень внимательно тебя слушаю, милая моя Лизонька. Что за представление было с сыном Фомы? Для чего ты спровоцировала драку? Кто велел?
– С ума сошёл?!
Я вырвалась из его цепких пальцев, всячески демонстрируя возмущение.
– Хочешь сказать, что тот симпатичный парень, с которым, кстати, ты по своей воле сцепился, это сын Ильина?
По-моему, вышло убедительно. Не Фаина Раневская, конечно, но натуральности я постаралась добавить от души.
– А ты хочешь сказать, что была не в курсе?
– Естественно! Я что, обязана знать детей ваших боссов , которых бог его знает сколько есть, в лицо? Очумел? Красивый чувак весь вечер посылал в мою сторону флюиды, ты раздражал неимоверно. Вот и сложилось. Хотела тебя позлить, если честно, потому что достал.
Разумовский уставился на меня своим бешеным взглядом, а я на него кристально чистыми глазоньками.
– Ну, ладно, – протянул Саша, вновь возвращаясь к колбасе, –пусть так.
Несколько минут молча терзал несчастное изделие мясокомбината, потом снова отшвырнул нож.
– Раздражал, значит?
Я тихонько принялась двигаться по стеночке к выходу. Не тут то было. Разумовский взял меня за талию, поднял, вынуждая обхватить его ногами, и принялся с потрясающей настойчивость доказывать губами, что чувства, рождающиеся в моей душе от его персоны должны иметь смысл исключительно эротический и грешный.
Как-то незаметно мы переместились в сторону кровати. На очень долгое время я забыла обо всем и обо всех, погружаясь в эту чрезвычайно опасную пучину страсти, виновник которой, пока мы занимались любовью, не отрывал от моего лица чёрных, дьявольских глаз, из-за чего возбуждение, гуляющие в моей крови усиливалось десятикратно.
Будто прощается… Мелькнула горькая мысль на задворках моего сознания, но тут же улетучилась под натиском умелых мужских губ.
По завершении мой тигр даже не сбежал, а остался лежать рядом, чем я бессовестно воспользовалась, положив голову на сильную мужскую грудь и млея в его объятиях.
– Ты же понимаешь, если Фома узнает, по чьей вине началась драка, тебе трандец. Он даже на пять мультов забьет. Поверь, Ильин самый последний человек, с кем бы я советовал тебе вести душевные беседы. Все-таки очень уж у тебя красивые ноги. Будет жаль, когда их сломают.
Вся романтическая бурда сразу же улетучилась из головы. Умеет, однако, Сашенька обломать.
– Откуда он узнает? Ты же не расскажешь?
Я с надеждой посмотрела на лежащего рядом мужчину, демонстрируя, свою нежность, ранимость и крайнюю нужду в защите.
– Вот хитрожопая стерва, – Усмехнулся Разумовский, – точно говорят, все проблемы от водки и от баб. Бухать я не бухаю, а вот бабы, конечно… Вернее в данном случае одна конкретная. Хочешь, чтоб я свою голову подставил? А на могилку плакать придешь?
– Не прибедняйся, мой сексуальный тигр. Что-то подсказывает мне, не станет Фома применять к тебе такие серьезные меры. Больше скажу, сдается , что в случае вашего с ним конфликта быстрее цветочки понесут на могилку Ильина.
Саша промолчал, но аккуратно убрав мою голову со своей груди , встал и принялся собирать раскиданные по комнате вещи, чтоб одеться.
Сердце испуганно ухнуло вниз, замерев в районе пяток.
– Ты куда?
Спросила и тут же дала себе мысленную затрещину. Веду себя, как ревнивая жена. Дура, блин! Дура!
Разумовский , уже полностью упакованный, подошел, чмокнул меня куда-то в район темечка и направился к выходу. Едва захлопнулась дверь, я поджала ноги к животу, потому что внутри все выкручивало от боли, и тихо заплакала. Он не вернется.
Однако в коридоре снова послышались шаги. Саша встал у кровати, изучая меня с легким раздражением на лице.
– Да к Фоме я, идиотка. К Фоме. Ясно? Лучше сам наведаюсь, чем он нас пригласит.
Со словами: "Господи, за что мне такое наказанье?" Разумовский покинул квартиру теперь уже наверняка.
Я быстро вскочила на ноги, метнулась в ванную комнату, чтоб обрести человеческий вид, и приготовилась ждать. Не прошло получаса, как зазвонил телефон.
– Через двадцать минут у меня в кабинете. Рысью.
Ни здравствуйте тебе, ни до свидания. Хотя я и без всяких политесов узнала голос Борова. Собственно говоря, именно этого звонка ждала. Ночь прошла, задание выполнено, он должен был объявиться , тем более, в свете происшествия с его дочерью. Удивительно, что зовет прямо в кабинет. Совсем очумел бедолага от горя.
