– Первый уровень. Рудокоп Стипко попытает сегодня счастья… вот с этим! – и ткнув пальцем в Вандера, неторопливо отступил к арочному проходу:
– Начали!
Стипко был коренаст и неплохо сложен. Махание киркой в забое, должно быть, пошло ему на пользу. Он ураганом налетел на Вандера и начал беспорядочно осыпать ударами фехтовальной палки.
Под этим стихийным напором Вандер медленно отступал по кругу, парируя удар за ударом. Послышались свист, подбадривания и улюлюканье. Но Вандера зрители мало трогали. Ему, честно говоря, было глубоко плевать на них. Занимал только один вопрос: как долго сможет Стипко так колотить?
По всей видимости, мысли Вандера достигли пункта назначения, и Стипко притих. Засопел, словно разбуженный мракорис
7, даже чем-то стал похож на него. Наверное, тем, что удары стал наносить сильные, но нечастые. Метил больше в голову, бил по бокам. Вандер с легкостью парировал их.
Бой стал затягиваться. Зрители недовольно зашумели. Вандер посмотрел на Хвата. Тот стоял в арке, поджав губы, и скептично следил за поединком, делая для себя соответствующие выводы.
«Этот парень знает толк в драках! – думал Хват. – Интересно, а с мечом он управляется так же, как с палкой? Нужно будет проверить… Быстрей бы, что ли, он заканчивал, а то затягивает слишком».
От взгляда распорядителя не ускользнул легкий кивок новичка. В ответ Хват ободряюще улыбнулся.
Вандер правильно понял значение улыбки – это был знак завершения боя. И когда Стипко с присущей ему мощью обрушил на голову напарника очередной удар, тот не стал его парировать, а просто уклонился – сделал шаг влево, одновременно поворачиваясь на носках.
Палка Стипко, не найдя привычной опоры, увлекла его за собой. Он потерял равновесие. Попытался его сохранить, сделать шаг вперед, но не успел. Вандер поставил точку в бое. Он с полуоборота резко выбросил правую руку и ударил Стипко кулаком в челюсть, прямо в ямочку, образуемую двумя сходящимися скулами.
Стипко, так и не поняв, что произошло, рухнул на колени и завалился набок.
Трибуны безмолвствовали. Никто не ожидал такой быстрой развязки, а возможно, подсчитывали в уме понесенные убытки из-за неправильно сделанной ставки, кто знает!
Вандер подошел к Хвату, который уже стоял на своем прежнем месте, у стены цитадели.
– Призовые! – протянул руку Вандер.
– Получи, как договаривались, – обыденным тоном произнес Хват и протянул тому три пластинки ценой по десять и еще пять коротких.
– Но здесь, – начал было Вандер, однако Хват перебил его:
– Десять за сообразительность. С меня. А вообще-то ты не промах, парень! Завтра будешь драться?
– Будет завтра – будет пища! – ответил ему Вандер и пошел по дорожке. Хват проводил его взглядом.
Возле хижины Вандера поджидал Гари.
– Отдавать тебе долг? – спросил Вандер.
– Оставь себе, кое-что удалось сбить.
– Каков навар?
– Сто! – не моргнув глазом соврал Гари.
Вандер безразлично кивнул в ответ.
…Вандер проснулся. Судя по доносившемуся шуму, было уже утро. Из щелей двери тянуло дымком. Кто-то развел огонь в кострище неподалеку. Вандер лежал с закрытыми глазами и думал над тем, что ему только что сказал Учитель.
Перед тем как проснуться. Вандер видел его глаза. Тихий голос ровно произнес: «Ищи в болоте!»
«Ищи в болоте, ищи в болоте», – пульсировала неотступная мысль.
«Ну что ж, в болоте так в болоте», – подумал Вандер, открыл глаза, рывком поднялся с постели. Выглянул в окно. У костра колонисты жарили мясо. Заметив Вандера, один из них пригласил его:
– Иди сюда! Вилли спозаранку обновил свой лук – подстрелил дронта. Поешь с нами.
Вандер поздоровался со всеми и взял протянутый ему поджаренный кусок. Мясо обжигало пальцы и пахло дымом. Расправившись со своей порцией, Вандер поблагодарил рудокопов за завтрак и решил пройтись осмотреться.
На пригорке недалеко от входа в цитадель маячила громадная фигура Диониса. Можно было подумать, что он здесь и ночует.
– Привет! – окликнул его Вандер.
– Привет! – громогласно ответил гигант. – Слышал, вчера дрался на арене? Продолжай в том же духе, если хочешь попасть в цитадель. Опытные бойцы Горану всегда нужны. До встречи!
– До встречи, – махнул рукой Вандер и пошел дальше, но не успел сделать и десяти шагов, как увидел Барвина. Тот вразвалочку шел навстречу и ехидно улыбался.
– Ну что? – спросил он негромко. – Обдумал мое предложение?
– Недосуг было.
– Что ж так? Или героем арены решил стать? Знаешь, мы таких героев быстро обламываем…
– Не спеши! – улыбнулся Вандер.
– Как знаешь, – прошипел Барвин, щуря глаза.
Недалеко от рыночной площади, если так можно было назвать этот пятачок земли, образованный расступившимися по бокам хижинами, Вандера окликнули. Это сделал сидевший на лавочке колонист, одетый в красно-черные доспехи.
Вандер уже знал, что доспехи выражали ту или иную ступень в иерархической лестнице Старой крепости. В данном случае колонист принадлежал к касте охотников – самой начальной привилегированной группе. Дальше шли стражники, и еще далее – приближенные Горана. И наконец, сам Горан. Внизу, у подножия этой лестницы, находились все остальные.
– Привет! Меня зовут Драголюб. Ты, случаем, идешь не на рынок? – спросил охотник. – Если да, то не мог бы оказать небольшую услугу?
– Что за услуга?
– У торговца Жука имеется меч, покрытый затейливой резьбой, но он наотрез отказывается мне его продать.
– Почему?
– Ну…
– Как я понимаю, приятель, тут должна быть какая-то особая причина. Торговцы не тот народ, чтобы так просто отказывать покупателям! Ты уж сам лучше пойди с ним разберись и не впутывай посторонних в свои проблемы.
– Я дам хорошие комиссионные…
– Я уже ответил.
На рынке было два постоянных торговца: Жук и Делян. Жук торговал всяким барахлом – от мечей до глиняных кружек. Делян – по большей части пивом, самогоном и продуктами, поставляемыми из-за купола. У него водилось и всевозможное зелье.
Основную часть покупателей составляли рудокопы, изредка мелькали охотники, величаво пронзали толпу стражники. Все покупатели, независимо от их иерархического ранга, делились на две категории. Одни ходили от торговца к торговцу, рассматривали товары, что-то покупали. Другие коротали время за разговорами – рассказывали или узнавали последние новости, сплетни. Были и те, кто пытался продать свое, но их было мало. Человек пять–шесть.
