– Мороз, ты издеваешься? – не выдержала я, когда поняла – продолжать тот и не собирался.
– Меньше знаешь, крепче спишь.
– Я же все равно узнаю, раз ты меня с собой таскаешь. Кто-нибудь да проговорится…
– Вот и подождем этого прекрасного момента, – согласился Ник, донельзя довольный собой.
– Редкостный ты гад, конечно, – подвела я черту.
Анатолий согласился встретиться с нами в парке, и, увидав задорно скачущую вокруг него овчарку, я поняла, почему. Выглядел мужчина родным братом первого охранника, даже нос на ту же сторону перебит. Еще раз не без почтения подумала о Юлии.
Под неспешный диалог бывший сотрудник Адамовича швырял палку, больше похожую на полено, а собака, радостно подпрыгивая, возвращала ту в зубах обратно. На всякий случай я встала сбоку от Мороза, чтобы оказаться как можно дальше от животного, чей вес наверняка превосходил мой собственный, и слушала во все уши, не отвлекаясь на лишние измышления. Узнать, что же еще такого ценного украла Снегирева, стало делом принципа.
В общем-то, ничего нового охранник не сказал, лишь косвенно подтвердил слова товарища: машину ждали у входа, на Юльку с сумкой внимания не обратили, а когда разобрались, в чем дело, женщину догнать не удалось. Вторая машина, что собирала деньги в пунктах приема ставок, прибыла еще утром, инкассация прошла как обычно, без происшествий. Из-за увольнения обиды не затаил, работу новую уже нашел.
– Да и не нравилось мне там, если честно, – признался под конец Анатолий. – Бабки конечно хорошие платили, но быть причастным к чьим-то темным делишкам – то еще удовольствие. Не хватало еще самому пострадать из-за этого. По вечерам в дУше все казалось, что отмыться не могу, так пакостно на душЕ было. Считаю, нам всем крупно повезло, что деньги украла Юлька, тем более таким бескровным способом.
Впечатление о себе бывший охранник оставил приятное, единственное, что его портило, с моей точки зрения – это наличие кольца на правом безымянном пальце. Я подсмотрела. Потому что твердо решила, как только распрощаюсь с Морозом и его делом, вплотную займусь личной жизнью, раз уж с работой так ничего и не ясно.
Перед встречей с третьим охранником, что явилась для меня полной неожиданностью, Никита решил отобедать. Я по понятным причинам против ничего не имела. А когда Ник по большому секрету шепнул, что банкет у нас за счет Адамовича, стесняться при выборе блюд не стала. Когда еще, скажите, я расщедрюсь на то, чтобы отведать салат с уткой и халуми – кстати, что такое халуми? – или крем-суп с голубым сыром? А как вам морские гребешки с соусом из пармезана? О такой банальщине, как каре ягненка, и вовсе молчу.
В итоге все же отмела все блюда с «абракадаброй» в названии и выбрала то, что мой желудок с благосклонностью воспринимает вот уже двадцать с хвостиком лет. Не хватало еще по милости Алибабаевича после обеда животом мучиться, и без того он мне веселенькую жизнь на ближайшее время обеспечил. Мороза мои потуги всерьез повеселили – ну и ладно, мне не жалко – может потому он уже на выходе не без усмешки шепнул, что халуми – это сыр такой. Ибо удивлять официантов собственным невежеством я не решилась, вот и покидала интересное заведение непросвещенной, зато сытой.
Третьим на сегодня охранником оказался тот, что дежурил в день триумфального побега Снегиревой возле камер. Мужчина на данный момент находился в отпуске, но родных мест не покинул, потому на пути ко встрече с ним препятствий не возникло. Отдыхал человек на турбазе километрах в семидесяти от города в компании единомышленников, разнообразил досуг, согласно сведениям Мороза, рыбной ловлей, банькой и освежающими прогулками по лесу.
К тому моменту, как мы добрались до турбазы с названием «Белкина заводь», вечерело. Михаил, или попросту Миха, как называли его коллеги и тот же Мороз, ждал нас в ресторанчике при гостиничном комплексе.
Человека, сидящего за массивным деревянным столом на четверых в компании литровой кружки пива и вяленой рыбки, я сходу определила, как нужного нам. Потому и похвалила себя за дедукцию, когда Никита уверенным шагом направился к нему. Нужный нам охранник оказался крепким шатеном среднего роста. Резкие черты лица, крупноватый нос и ямка на подбородке впечатление производили неоднозначное. С одной стороны мужчина казался эдаким балагуром и душой компании, с другой – была в нем какая-то червоточинка, что не позволяла мне до конца расслабиться, находясь рядом. Футболка с коротким рукавом выставляла на обозрение вытатуированные латы на плечах мужчины. Рисунок в виде кельтского орнамента составлял своеобразные доспехи и наверняка имел потайной смысл, известный, как водится, только владельцу.
– Как отпуск проходит? – поздоровавшись, поинтересовался Мороз.
– Отдыхать – не работать, – хохотнул мужчина и подмигнул мне. – Ведь правда, красавица?
На всякий пожарный согласно кивнула.
– Ну и запугал он тебя, – посетовал Миха, после того, как приложился к кружке с пенным. – Не боись, Мороз девок не трогает. Ведь правда, Мороз?
– Еще какая, – не очень-то любезно подтвердил Мороз. Напрашивался вывод, что абы с кем панибратства он не одобрял. – Вернемся к Снегиревой. Как все обстояло в день ее побега?
– Да до смешного все просто было, – хрюкнул Миха. – Юлька выскочила из машины и со всполошенным лицом к дежурившим парням подскочила. Что прокричала, на камере было не слышно, но те сразу к машине ринулись, а деваха – внутрь здания двинула. Промчала насквозь как в одно место ужаленная, только ее и видели. Даже остановить никому в голову не пришло – мало ли что там у сеструхи босса приключилось. Выскочила через главный вход, села в такси, и с тех пор никто ни ее, ни бабки найти не может. Ну, коли Адамыч тебя, Мороз, для дела привлек, шансов у Юльки практически ноль, – в голосе Михаила мне почудилось признание. Похоже, он был в курсе заслуг моего компаньона.
– Пока бежала по зданию, Снегирева никуда не сворачивала? Или задержалась где? – никак не отреагировал на последнее высказывание Мороз.
– Не-а, говорю же, неслась как ужаленная. Поначалу-то это даже забавным показалось, а потом уж, когда выяснилось все, не до смеха стало.
– Может, столкнулась с кем, пока бежала?
Михаил задумался, потом ответил:
– Не припомню такого.
– А записи с камер у вас как долго хранятся?
– Тридцать дней на «серваке» висят, потом удаляются.
– И ни одна душа записи с того дня сохранить не догадалась, я правильно понял? – прищурился Ник.
– А на хрена? Все ж и без того понятно было, сеструха Адамовича нашего киданула и была такова. Да он и не парился из-за этого особо. Как говорится, баба с возу – кобыле легче, – заржал Миха и вновь отхлебнул пивка.
– Ясно, – подвел черту Ник и поспешил распрощаться с типом развязного поведения: – Не будем дальше отвлекать.
– Покеда, – ни капли не расстроился Михаил, махнул нам половиной леща, а потом использовал того по назначению.
