– Ну да, ну да, – покивал Ник и протянул Анатолию руку: – Спасибо.
Тот в ответ активно потряс Морозовскую ладонь и проводил нас до двери, слегка пружиня при ходьбе. При выходе из здания среди прочих в глаза бросилось объявление о городских соревнованиях по карате, видимо о них-то и упоминал Анатолий.
Всю дорогу обратно Ник довольно посвистывал, чем вводил меня в полнейшее замешательство. Что в последней встрече его так сильно порадовало, угадать было сложно. Обычный районный спортивный центр и не давший и намека на ясность разговор. Но я уже давно пришла к выводу, что мозги у нас работают в противофазе.
– Ты чего такой довольный? Вроде ж бестолково съездили, – не удержалась я все-таки, когда до моего дома оставалась лишь пара светофоров.
– Эх ты, святая простота, – как-то дружественно пожурил Ник. – И правда ни одной догадки в голову не приходит?
– О чем догадываться-то?
– Ну, смотри: Женек, который затеял что-то не совсем законное на пару с Панфиловым, крепкие ребята из мотоклуба и как вишенка на торте Каратист с потенциалом в виде учеников и коллег, – наводит на кое-какие мысли?
– Э-э-э, частное охранное агентство?
– Что ж в нем незаконного? – резонно удивился Ник.
– Организовал группировку, чтобы типа на стрелки ездить? – еще раз попыталась я.
– Мимо.
– Терроризм, наркоторговля, торговля людьми? – пошла я вразнос.
– Нет, – Мороз рассмеялся. – Не тот размах у Женьки.
– А с чего ты вообще взял, что Каратист причастен, – разозлилась я.
– А иначе с чего бы ему за нами хвост посылать, – огорошил Ник.
Я обернулась, чтобы вычислить, которая из попутных машин является тем самым пресловутым «хвостом». Подозрительно, к слову, выглядели все.
– Да я уже оторвался, – успокоил Мороз. – Помнишь, когда трамвай на повороте не пропустил, он нам еще потренькал.
– Они на меня точно не выйдут? – от беспокойства перешла я на киношный сленг – адреналин бурлил, блокируя участки мозга, отвечающие за адекватную речь.
– Максимум, что смогут – пробить номера на «Рендж Ровере», ну так и флаг им в руки. Пообщаются, если сильно повезет, с Адамовичем. Я бы даже посмотрел на это. В общем, учитывая, где Панфилов с Женьком работали, я практически на сто процентов уверен, что организовали ребята бои без правил. С тотализатором, конечно же.
– Логично, – обдумав, согласилась.
В который уже раз прониклась я уважением к Морозу, это ж надо на основе нескольких нескладных фактов такие выводы сделать. Никита тем временем припарковал «Рендж Ровер» напротив подъезда и отправился, как водится, провожать меня до двери.
Глава 13
Теплый желтый свет вечерних фонарей возле дома, яркие пятна начавших потихоньку опадать листьев, расцветившие асфальт, зябкость сентябрьского вечера – все это могло быть так романтично, если бы не деловой характер наших с Морозом отношений, основанных на взаимовыгоде. Ему от меня нужно было чудо, а никак иначе его желание посредством моей фантазии найти Снегиреву, я назвать не могу, мне же от него – гарантия безопасности. А сердце требовало иного и упорно твердило, что не для того я из бухгалтерии увольнялась. Пришлось унять его обещанием, что скоро все кончится, и вот тогда…
– Пожалуй, останусь сегодня у тебя, – «обрадовал» Ник, снимая ботинки в прихожей.
Махнула рукой, даже спорить не стала – все равно бесполезно, и поспешила в ванную избавляться от гипса. Хоть бамбуковая палочка и спасала весь день от раздражения, снять кандалы и размять обездвиженную конечность хотелось как можно скорее. И только запершись в санузле и отвязав байкерскую косынку, оставленную на долгую память о приключении, сообразила, что совсем не представляю, как это сделать. Не лупить же им о бортик ванной в самом деле.
– Никита! – добавила я несчастных интонаций в голос и прокричала, высунувшись из-за двери.
Тот объявился с куском булки в руке.
– М-м-м, ты не мог бы помочь мне с этим? – помахала я ненавистной конструкцией и пожаловалась: – Чешется очень.
Ник призадумался.
– Ножовка в доме есть?
– Это типа пила, что ли?
– Ага, с мелким зубом, – ни о чем пока не догадываясь, подтвердил Мороз.
Я решила прояснить:
– У трех женщин в квартире? Пенсионерки, учительницы русского языка и бухгалтерши? – загнула я поочередно три пальца свободной руки.
– Кусачки? – не потерял, однако, надежды Ник.
– Есть, для ногтей.
– Нож с зубчиками?
– Ты им сыр обычно режешь.
– Нет, этот не пойдет. Точно нет никакого инструмента?
– Плоскогубцы вроде были, – не очень-то надеясь их найти, ответила я.
Мороз вздохнул и приблизился. Со словами: «Давай сюда свой гипс», схватил его двумя руками и, сделав движение, будто отжимает тряпку, раскрошил гипс. Кусочки размером с монеты разного достоинства посыпались на пол.
– Вау, – заценила я, посмотрев на Никиту совершенно другим взглядом, и разогнула, наконец, руку, потом потрясла ею, пробуя на вкус забытые ощущения. – Э-м-м-м, впечатляет. Что еще ты можешь сделать голыми руками? – решила отшутиться, дабы разрядить ситуацию, имея в виду, конечно же, что-то навроде убийства доисторического мамонта. Не вышло.
– Могу показать прямо сейчас, – Мороз плечом прислонился к стене и скрестил руки на груди. В ванной стало подозрительно тесно.
Голубые глаза Никиты гипнотизировали почище сеансов Кашпировского и так и манили согласиться на все прямо здесь и сейчас. В животе как будто поселился камень, а язык прилип к небу. И ведь точно же знала, что издевается, но не нашла ничего лучше, чем всучить Нику первую подвернувшуюся под руку бутылку с шампунем и унестись сломя голову в свою комнату. Стен которой, к слову, я до утра так и не покинула. Как говорится, от греха подальше. На всякий пожарный «погуглила» статьи на тему «как тактично отшить парня и не обидеть».
На следующий день, едва будильник бодрой трелью оповестил о том, что пробило девять, я прокралась в ванную. Никита, насколько я могла видеть в распахнутую дверь гостиной, беззаботно дрых, укрывшись вязаным пледом – звездой моего профиля в Инстаграм.
Принимала душ долго. Ибо общаться с наглым квартирантом было как-то неловко. Встретились уже на кухне, когда я принялась жарить яичницу.
– С добрым утром, – поздоровался Ник.
Поскольку перемещался он в лучших традициях английских дворецких – то есть бесшумно и незаметно, от неожиданности я дернулась так, что первое яйцо разбилось на плиту, сантиметрах в двадцати от надлежащего места. Мороз подошел, забрал из моих рук опустевшие скорлупки, затем споро разбил, куда нужно, оставшиеся пять собратьев, что ждали своей очереди неподалеку на столешнице. Меня от плиты как ветром сдуло. Последний раз так неловко я себя чувствовала в пятнадцать лет, когда наутро после поцелуя с парнем не знала, как тому сообщить, что за ночь он успел мне разонравиться, и чтобы не рассчитывал на повторение. На мое счастье тот и сам объявляться не спешил, так что неудобного разговора удалось избежать. В тот раз. Никита же удобством в общении похвастать не мог.
