– Осенью что ли жить здесь собрались? – дама хоть уже и не смотрела столь осторожно, окончательно очаровываться не спешила.
– Придется, – улыбнулся Ник и неожиданно погладил меня по животу. – Жене доктор свежий воздух прописал, а у нас в городе, сами знаете, одни выхлопные газы.
– Это уж точно, – на глазах смягчилась женщина, а я стиснула зубы и попыталась не выдать своего отношения к кощунственному лицедейству Мороза. – Как, говорите, вашу знакомую зовут?
– Олейник Татьяна Ивановна, – с готовностью ответил Ник, дама задумалась.
– Нет, не знаю такую. Вам бы с этим вопросом к председателю нашему, но его сейчас нет, в отпуск улетел. К кому же вас отправить? А, точно! Идите к Тамаре, она у нас за вывоз мусора отвечает, должна побольше моего знать.
– Пойдем, куда скажете, – продолжал источать мед Мороз, строя из себя счастливого молодожена, мне аж муторно стало.
– Вам, значит, нужно на соседнюю улицу свернуть и пройти почти до конца, там увидите двухэтажный дом из сруба с зеленой крышей, это ее. У въезда на участок две сосны стоят, так что точно не ошибетесь.
– Огромное спасибо, вы нам очень помогли, – в том же духе распрощался Никита.
Я подыграла тем, что сухо кивнула, и мы, наконец, удалились в направлении, указанном дамой.
– Мороз, – зашипела я, когда мы отошли на достаточное расстояние. – Будешь над такими вещами кощунствовать, у тебя никогда ни жены, ни детей не будет!
– Да я, если честно, и не планировал, – беспечно отозвался компаньон.
Возразить оказалось нечего, и разговор заглох сам собой. Дальнейший путь мы проделали в молчании. Я наслаждалась безмятежностью прощающейся с летом природы в этот теплый и сухой осенний день, потому как за городом наступление осени чувствуется особенно остро. Среди желтых, зеленых и даже розоватых листьев пестрела темными ягодами черноплодная рябина, что росла в изобилии возле каждой канавы. Захотелось вспомнить детство и наполнить терпкой ягодой рот. Останавливала придорожная пыль и черные пятна вокруг рта, да на ладонях, которые непременно появятся, как бы сильно ты не старался есть аккуратнее.
Дом с зеленой крышей и соснами возник в конце дороги, как и было обещано. Аккуратный забор из штакетника радовал глаз новизной и свежестью зеленой – в тон крыше – краски. На участке людей не наблюдалось, лишь разноцветные гладиолусы и ярко-оранжевые головки бархатцев радовали глаз.
Мороз, ни секунды не сомневаясь, подергал калитку. Та приветливо поддалась, и мы оказались на территории чужой частной собственности. На всякий случай встала за спину Никите.
– Ты чего? – не понял тот маневра.
– Вдруг тут собака, пока она тебя кусает, я убегу, – охотно пояснила.
– Да уж, с тобой хоть в горы, хоть в разведку, – покачал головой Ник и зычно крикнул: – Хозяева! – потому как мы за это время успели приблизиться к крыльцу.
На зов вышла женщина лет пятидесяти, одетая в шерстяной вязаный свитер и видавшие и лучшие времена трико.
– Здравствуйте, – поздоровалась и с любопытством уставилась на нас.
– Добрый день, извиняемся за вторжение. Нам посоветовала к вам обратиться женщина с соседней улицы. Дело в том, что мы разыскиваем Олейник Татьяну Ивановну, и вы вроде как можете нам в этом помочь.
– А вы, простите, с какой целью Татьяну Ивановну разыскиваете? – вполне обоснованно поинтересовалась женщина.
Далее последовала уже обкатанная легенда в исполнении мэтра Мороза с некоторыми уточнениями, ибо Тамара, заведовавшая мусором, оказалась женщиной дотошной. Но Никиту так сходу не возьмешь – выкрутился, да так виртуозно, что Тамара с большой охотой сдала матушку Женька со всеми потрохами. И только суп, кипевший на плите, помешал доброй женщине сопроводить нас до места лично.
Прощались довольные друг другом. Тамара махала нам с крыльца, умильно глядя вслед, Мороз источал благодарственные улыбки.
– Лицедей! – прошипела я.
В ответ была награждена лишь смешком, мол, не очень-то это и трогает Маэстро. Дорога до дома госпожи Олейник заняла минут пятнадцать неспешным шагом, что стало критическим для моей выдержки. Соблазн оказался слишком велик – гроздь «черноплодки» все-таки была сорвана и отправлена в рот. Ник озорно подмигнул и последовал моему примеру.
– Сто лет не ел уже, все так же вкусно.
Дом номер сорок по улице Тенистой, в отличие от соседских, благополучием с виду похвастать не мог. Отошедший местами сайдинг, запущенный участок и закрытые кое-где пленкой окна наводили на грустные мысли.
– Мы точно по адресу? – как-то не верилось, что при живом и вполне здравствующем сыне, женщина могла прозябать в подобном жилище.
– Да, со съемом дома я дал маху, – признал промах Мороз. – То-то Мусорщица так удивилась и предлагала еще варианты. А я, каюсь, подумал, что в женщине жадность взыграла.
– Знаешь, дорогой, я в положении и в этой халупе жить точно не буду! – капризным тоном протянула я.
– Ну что ты, дорогая, может все не так уж и страшно, давай посмотрим его изнутри, – в тон мне ответил Никита и, не раздумывая, толкнул калитку.
– Есть кто дома? – крикнул, когда мы подошли поближе.
Подождали с минуту, но ответа так и не дождались. Мороз постучал в дверь и повторил вопрос.
– Кого там еще принесло? – просипел недовольный голос из глубины жилища.
Ник распахнул дверь и вошел, я – вслед за ним. На веранде в разномастных ящиках лежали розовобокие яблоки, пахло ими и давно забытым детством. Я даже почувствовала себя и вправду беременной – так бы и вдыхала этот теплый аромат. Под столом возле окна на пожелтевших от времени газетах был навален лук, оставленный видимо на просушку. Мы двинулись дальше. Миновали сени и оказались в большой комнате, где на диване возле стола пыталась принять сидячее положение женщина. На вид лет шестидесяти, худощавая. Седые волосы убраны в пучок, растрепавшийся от подушки.
– Чего вам? – не очень-то любезно поинтересовалась она, когда смогла выпрямить спину.
– Евгения ищем, – Мороз был краток.
–Из полиции что ли? – присмотрелась к нам женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Хотя нет, вы явно не из этих, у того вон, – указала, что характерно, на Мороза, – больно рожа холеная. Воруют, суки! – всплеснула руками, не став выяснять, «из каких» мы все же.
– Кто? – поддержал экстравагантный диалог Никита.
Я молчала, разумно опасаясь испортить все дело.
– Да если б я знала. Спускаюсь вчера в погреб, смотрю – три банки исчезло, и картошки как будто меньше стало. А на пенсию сейчас разве проживешь? Нет, конечно! Горбатишься всю жизнь на государство, а оно тебе потом хрен с маслом, вот и вынуждены люди в нищете доживать. Развалили страну, – Татьяна махнула рукой. – Сами-то на миллионах сидят, а простые люди копейки получают. Меня хоть огород спасает, а остальные как? Вон, вчера только показывали…
