Минут через пять Ник не выдержал и замолотил кулаком в дверь:
– Если сейчас же не прекратишь, я войду и лично тебя успокою.
Пришлось заканчивать. Предстать перед Морозом обнаженной – это не то, к чему я была готова в то утро. Надо признаться, пускай и не полностью, но смыть весь ужас последних дней душ все-таки помог. Выходила я с порозовевшей кожей, чистыми волосами и без опасений насчет вшей, которых я гипотетически могла подцепить на той бомжатской тахте.
На кухне ждал завтрак: горячие бутерброды и яичница в исполнении Мороза. После кружки холодной воды, что перепала мне с щедрой руки Адамовича, Никитина стряпня показалась буквально пищей богов.
– Не помню, благодарила ли я тебя за спасение. На всякий случай скажу еще раз: спасибо, ты появился очень вовремя, – я отодвинула чашку из-под чая и внимательно посмотрела на мужчину. Пока сидела в ванной успела многое обдумать, и некоторые выводы мне очень не понравились.
– Никак не можешь простить мне тот случай с Женьком? – Мороз мой взгляд выдержал с честью, глаз не отвел, лишь откинулся на спинку стула и продолжил: – И как, по-твоему, я определил этот подходящий момент?
– Ты мне скажи.
– Хорошо, давай разберемся. Если помнишь, после встречи с Мирзоевым и Мамаевым мы отправились ко мне, наутро я отвез тебя домой и попросил еще раз подумать о Снегиревой, сам же отправился заниматься расписками. Весь день был занят, но тебя проверял. Твой телефон все это время находился дома, так что с моей точки зрения беспокоиться было не о чем. Заподозрил неладное я только тогда, когда сигнал с твоего телефона перестал поступать, а случилось это уже ближе к ночи. Я все бросил и поехал к тебе. Дверь оказалась не заперта, что не понравилось мне от слова совсем. Внутри квартиры я тебя ожидаемо не обнаружил, зато на тумбочке возле кровати нашел мобильный, который в твое отсутствие попросту сел. Так что благодари современную технику за никуда не годные батареи, а иначе все могло закончиться гораздо плачевней. Почти вся ночь ушла у меня на то, чтобы выяснить, кто и куда тебя увез без моего ведома. Убедил?
Ком подкатил к горлу, поэтому я смогла только кивнуть.
– Да что ж ты такая плакса, – посетовал Ник, пересел поближе и обнял.
Я тут же перебралась к нему на колени. Никита обхватил меня руками и положил подборок на макушку. Никогда еще не испытывала столь упоительного чувства тепла, защищенности и наслаждения находиться там, где нахожусь. Скорее всего, это связано с тем, что я рано лишилась отца и всю сознательную жизнь прожила с мамой и бабушкой.
– А расписки-то нашел? – через какое-то время поинтересовалась я.
– Да хрен с ними, с расписками. И на Снегиреву плевать, как я уже сказал Адамовичу, я больше не собираюсь заниматься этим делом.
Я затихла, переваривая то, что услышала. Получается, что с поисками, не без моего косвенного участия, покончено, свобода от навязанных обязательств машет флагом и маячит на горизонте, но радости как таковой нет. Я даже не знаю, из нашего ли Никита города. Собственно, я вообще ничего о нем не знаю, кроме того, что из напитков он предпочитает кофе. Прекрасно сложен, обладает удивительными голубыми глазами-лазерами, всегда держит слово, и с ним можно не бояться в любой передряге. Ах да, еще совсем не умеет производить приятное впечатление при первой встрече.
Мороз, пока я предавалась печальным раздумьям, времени зря не терял: начал с легких поглаживаний спины, и вот я уже ощущаю, как он медленно и тягуче целует меня в шею. Мурашки тут же собрались в табуны и поскакали по спине, а в животе появилось чувство, будто я лечу с самой высокой американской горки на свете. Его поцелуи были прекрасны и умелы, и я не уверена, что испытывала в жизни что-то лучше. Ник что-то шептал о том, какое я чудо, плавно перемещая нас на диван. Когда и как я потеряла штаны и майку, заметить не успела. Мороз тоже лишился футболки, и, кажется, это явилось моих рук делом.
Лишь одна настойчивая мысль мешала расслабиться окончательно, поэтому я, задыхаясь, спросила:
– Когда ты уезжаешь?
– Не знаю, через пару дней, а что? – на беду оказался предельно честен Мороз. Ну что ему стоило соврать? Внутри передернуло, словно от электрического разряда.
– Значит, ты все-таки не отсюда, – кивнула я самой себе и отстранилась.
Никита схватился за переносицу.
– Даш…
– Нет, все в порядке, я тебя не виню. Просто я так не могу, – выдохнула я, чувствуя себя полной дурой, еще и старомодной в придачу.
Ник помолчал, затем кивнул, поднял свою футболку с пола, надел ее на меня и крепко прижал к себе.
– Знаешь, кажется, ты – лучшее, что случалось со мной за последние годы, – тихо признался мужчина и потерся щекой о мою макушку.
Потом выдохнул, поцеловал меня в нос и поднялся с дивана. Я же, наоборот, свернулась калачиком и уткнулась в спинку. Спустя какое-то время захлопнулась входная дверь, а я узнала, с каким звуком разбивается мое сердце.
Остаток дня я разрешила себе горевать по несбывшемуся, дабы начать новую жизнь, как водится, с понедельника. В таком состоянии все равно ничего путного сделать бы не удалось, а так хоть отдам должное собственному горю. Тем более что психолог из Инстаграма именно так поступать и советует. Бутылка вина, парочка мелодрам, которым я, впрочем, мало уделила внимания, и еда из доставки оказались верными помощниками. Ближе к ночи звонила мама, но разговаривать, не начиная тут же рыдать или икать, я не могла. Следует признать, бестолковая любовь у меня приключилась, что, в общем-то, не выбивается из общей канвы всей моей жизни. Влюбиться-то я влюбилась, да вот беда – с любимым оказалось не по пути. Не нужна ему боевая подруга, да и я, если честно, совсем не гожусь на роль Никиты.
Глава 18
Утро началось с легкой головной боли, дикого желания пить и никогда не начинать ничего нового по понедельникам. Про отражение в зеркале так и вовсе молчу. Примерно к полудню, когда я почти убедила себя в том, что новая жизнь никому не дается даром, а значит, сегодняшние страдания скорее закономерны, на телефон пришло сообщение. Мороз просил впустить очередного курьера и предупреждал, что это от него. Из телефона-то его номер еще вчера удалила, да как его вытравишь из памяти?
Буквально через несколько минут раздался звонок. Приятный молодой человек передал мне запечатанную коробку и изящный букет цветов. Внутри коробки лежали ключи, как от этой квартиры, так и от квартиры на улице Мира, перцовый баллончик и записка, написанная ЕГО почерком:
«Я буду приглядывать».
Слезы опять навернулись на глаза, но я зажмурилась изо всех сил – негоже отказываться от намеченных планов, иначе следующего понедельника придется ждать аж целую неделю. Поэтому, как следует продышавшись и победив нахлынувшие вновь эмоции, заставила себя шевелиться. Заниматься хоть чем-нибудь, лишь бы не сидеть без дела и не давать норовистым мыслям спуску.
