– Кажется, сто лет не ел ничего подобного, – как-то грустно улыбнулся Адамович, выдергивая меня из размышлений. – А вы почему не едите?
– У них тараканы, – брякнула я. И без того длинное лицо мужчины вытянулось еще сильнее, и он отодвинул свою тарелку подальше.
– Шутка, – пожала я плечами, берясь за угощение.
– Прощу прощения, мне сейчас не до шуток…
– Так что вы от меня хотели? – перебила я, даже не стараясь показаться вежливой.
– Помощи. Даша, мне очень нужна ваша помощь, – Адамович попытался схватить меня за руку, но я не позволила.
– По-моему, вы уже пытались ее получить, и ничего хорошего из этого не вышло. Так с чего вы взяли, что выйдет сейчас?
– Не знаю, я в отчаянии, – признался тот. – Люди, с которыми я имел дела, давят на меня, они каким-то образом узнали, что расписки больше не у меня, и это, конечно же, не пришлось им по нраву.
Я хмыкнула. Стучать на кого-то – не в стиле Мороза, но, откровенно говоря, Адамыч сам напросился.
– Вы – моя единственная надежда, – продолжил мужчина. – Умоляю вас, подумайте еще раз, куда могла поехать моя сестра?
– Неужели у вас у самого нет никаких предположений? Все-таки она ваша сестра, – сделала я ударение на слове «ваша».
– Везде, где мог, я уже проверил. А хотите денег? Я вам дам, у меня много.
– Не думаю, что ваши деньги способны принести счастье, – откровенно призналась я.
– Тогда может быть престижная работа? Я могу вас устроить к кому-нибудь из знакомых.
– Нет, – я покачала головой. – Признайтесь, вы ищете Юлию только из-за бумаг? А вдруг с ней случилась беда, поэтому она и сбежала?
– Вы что-то знаете о ней? – впился в меня взглядом Андрей.
– Нет. Ничего такого, чего бы ни знали о ней вы.
Адамович примолк, уставившись в стол, потом с грустью усмехнулся:
– Раз уж вы такая порядочная, Даша, быть может, вам понравится, если я перечислю часть своих денег в благотворительный фонд? В благодарность за вашу помощь. Я как раз курирую один.
И тут что-то щелкнуло в моей голове, замочек открылся – словно кадры в рекламе промелькнули воспоминания: вот я разбираю вещи пропавшей квартирантки, и среди них находится ручка, простая пластиковая ручка, кстати, она до сих пор лежит в комоде у входной двери. Но самое примечательное в ней – надпись. Название какой-то благотворительной организации. Вот я пью чай из кружки с логотипом благотворительного фонда в гостях у подруги Снегиревой, героической в моих глазах матери-одиночки, собачницы и кошатницы. Что уж там было написано? Нет, так сходу не вспомнить, что-то насчет женщин. А вот я вынимаю почту в квартире на улице Мира и опять натыкаюсь на этот же логотип. И вроде бы я так и не выкинула разноцветные листочки, сунутые в рюкзак, за неимением урны поблизости. Надо будет дома проверить – очень уж не хочется ехать в другой район, чтобы изучить шариковую ручку. Столько совпадений подряд любого заставят задуматься, не так ли? Жизнь буквально меня носом тычет, а я дальше вышеупомянутого не вижу.
– А как ваш фонд называется? – на всякий случай решила уточнить.
– Общество «Добровольная женская коммуна», – произнес Адамович знакомое, как оказалось, название и добавил: – Сестра, кстати, надоумила.
«Оно и не удивительно» – подумалось мне. Куда еще податься беременной женщине в поисках поддержки, как не к товаркам, тем более, имея кучу денег на руках. Да там ее с распростертыми объятьями принять должны были.
– Позвоните через пару дней, – отодвинула я недоеденное угощение и покинула растерявшегося миллионера.
На улице за то время, что мы с Адамовичем потратили на беседу, успело почти стемнеть. От пышечной до дома было минут десять ходьбы, и я с удовольствием вдыхала прохладный и влажный воздух, наслаждаясь россыпью желтых огоньков, которыми были наполнены лужи.
Обдумать нужно было многое, и в первую очередь – стоит ли вообще во все это вновь соваться. Надежного и крепкого тыла в лице Мороза я была лишена, а на порядочность Адамовича надеяться было глупо. Случись что, вряд ли он за меня вступится. С другой стороны, найти Юлию, чтобы сообщить той, что с ребенком все в порядке, виделось мне веской причиной. Да и историю эту хотелось все же закрыть. Надеюсь, за время отсутствия женщина все-таки не сделала аборт. Так что, свидание с бывшей квартиранткой – вопрос, можно сказать, решенный, тем более что я кажется знаю, как Юлию найти. А вот раскрывать Андрею местоположение сестры или нет, стоило еще обдумать.
Мужчину, конечно, жалко, но кто поспорит, что получил тот по заслугам? С моей точки зрения, затевая что-то противозаконное или опасное, будь готов рано или поздно за это поплатиться. Да и где гарантия, что, найдя сестру, он обойдется с ней гуманнее, чем со мной? Прибьет беременную в состоянии аффекта, а мне потом всю жизнь совестью мучайся. К тому же, с чего Адамович взял, что расписки у женщины? Наоборот, логично предположить, что они были у Панфилова. Где одна, там и остальные, разве нет? А то, что Мороз их не нашел, так ему просто времени не хватило, надо было меня вызволять из неволи. Или, Панфилов, не будь дурак, арендовал ячейку в каком-нибудь надежном месте, и теперь никто их забрать не сможет.
В общем, решено, со Снегиревой встретиться я попытаюсь, но Адамовичу про это ничего не скажу. Для очистки совести намекну Юлии, что брату совсем туго приходится, пускай сама решает, спасать родственника или нет. Тем и удовлетворилась. План казался мне если не гениальным, то весьма годным уж точно, и довольная собой я завалилась в квартиру.
Найти информацию на «Добровольную коммуну» труда не составило – спасибо незаменимому нынче Интернету. Фонд, как я и предполагала, занимался в основном проблемами женщин: от дискриминации на работе до помощи жертвам насилия. На сайте указано, что организация располагает даже приютом для женщин, попавших в трудную жизненную ситуацию, но в то, что Снегирева будет вот уже несколько месяцев делить кров с бездомными, лично мне верилось слабо. Вероятнее всего женщина напела, что-нибудь о том, что нуждается в срочной эвакуации из города, иначе ей и ребенку конец, а добровольные женщины с энтузиазмом кинулись всей коммуной на помощь. Именно этим я бы объяснила столь ловкий и удачный побег, а также дерзость поступка Снегиревой.
Всю ночь мысли крутились в голове то так, то эдак и только под утро сложились в кое-какое подобие плана. Довольная собой я уснула и с чувством выполненного долга продрыхла вплоть до обеда. Вторая половина этого дня у меня была занята курсами, поэтому единственное, что я сделала помимо этого – позвонила на горячую линию Коммуны. Там мне обрадовались как родной и рассказали, что мест в их приюте, расположенном в нашем городе, не много, и надо поторопиться с документами, но есть еще места в соседнем, если я не против переезда. Обещала подумать.
Итак, попасть к ним труда не составит, Женщины с большой охотой распростирают объятия всем скорбящим. С меня же требуется самая малость – как следует попросить. Что я и сделала в первый же свободный от немногочисленных, признаться, занятий день.
