Те же стены, те же диваны, стойки… ничего не изменилось, даже люди, они, как и были жестокими, такими и остались.
— Здравствуйте, Мария Петровна, не подскажете, где я могу найти классного руководителя своей младшей сестры? Ольга Викторовна, кажется, — подойдя к пожилой женщине за стойкой, спрашиваю я.
— Привет, Ульяночка, ты так выросла!
— Спасибо большое, но у нас ограниченное время, поэтому не могли бы вы все-таки помочь.
— А, да, конечно! У них уроки час назад уже закончились, скорее всего, она сейчас на обеде, но вы можете попробовать её поймать в 202 кабинете. Он на втором этаже в правом крыле, — говорит женщина и, поблагодарив её, мы с Мишей отправляемся на нужный этаж.
Я безумно благодарна, что начальные классы находятся на втором этаже, потому что некоторые знакомые мне лица ещё до сих пор могут учиться в стенах этого здания. Местным старшеклассникам не составит большого труда, чтобы узнать самую обсуждаемую два года назад девушку. Хотя, может быть, всем наоборот стало на меня плевать, когда я закончила учебу? Ведь все было подстроено…
Желаю исчезнуть из этого места как можно скорее, поэтому кабинет отыскиваю тут же, а вместе с ним и закрывающую кабинет классного руководителя моей младшей сестры.
— Извините, пожалуйста, Ольга Викторовна! — подоспев к женщине средних лет, протараторила я.
— Ульяна Савина, если я не ошибаюсь? — остановившись, спрашивает она.
— Да, я бы хотела с вами поговорить об Алене.
— Тогда прошу вас, пройдемте в класс, — открывая дверь, говорит она, будто ждала, чтобы кто-то пришел и мне это очень-очень не нравится.
— Я подожду тебя здесь, — отвечает Миша, когда ловит мой взгляд. Согласно киваю и прохожу в кабинет, закрывая позади дверь.
Прохожу в обычный, не отличающийся ничем от других, класс и присаживаюсь на первую парту прямо перед столом учителя.
— Я пыталась дозвониться до ваших родителей, но никто из них не брал трубку, либо же при любой встрече с ними они не могли придти, — начинает она, — Выловить в потоке школьников вашего брата тоже нелегко, либо он прогуливает, либо прячется в мужском туалете с сигаретами в руках.
Не знаю, что шокирует меня сильнее: то, что родителям на нас плевать или то, что Костя начал употреблять?
— Что касается вашей сестры, — продолжает Ольга, — Она изгой. Я не знаю, почему она не может найти с одноклассниками общий язык или они не могут. Алена не раз терпела унижение, но как бы она не старалась им противостоять, у неё это не получается…
Как же я понимаю и помню это ужасное чувство…. Чувство одинокого мяса, брошенного на растерзание диким и жестоким животным.
— Некоторые просто не обращают на неё внимания, а кто-то агрессивно лезет с нападками. Несколько драк, скандалов.
— По её ранам и ушибам это нельзя назвать дракой. Они избивали её, а вы не уследили! — грублю я.
— Во-первых, сдерживайте тон, а во вторых, мы делаем все возможное, чтобы они не пересекались, — останавливая мой поток эмоций, бросает Ольга Викторовна, но это у неё не получается.
— Все возможное?! — усмехаюсь я, — Вы вызывали в школу родителей тех детей, что набрасывались на беззащитную девочку? Вы проводили разговоры с детским психологом? Вы пытались остановить это вообще?! Потому что с каждым днем на её теле появляется все больше и больше отпечатков школы.
— В этом нет нашей вины! — строго бросает она.
— Правда, что ли?! Тогда объясните мне, почему именно к ней такая агрессия?! Вы находитесь с детьми полдня! Так скажите мне, что происходит?!
— Был конфликт. Егор Казанцев — избалованный парнишка, который привык, что все делают, так как он хочет. Я не знаю, по каким причинам, но произошла драка и она при всех одержала верх, сломав ему руку. После этого все и началось. Что-то произошло в раздевалке на физкультуре несколько месяцев назад, когда она задержалась. Они оба молчат, что произошло.
Ничего не отвечаю, мне хватает этой информации, чтобы понять, что там произошло.
Молчу и лишь хватаю свои вещи и выбегаю из класса.
— Уль?
— Мне срочно нужно домой! — тараторю я и выбегаю из школы, а за мной и Миша.
— Может расскажешь, что узнала?
— Сначала я поговорю с Аленой, а уже потом расскажу тебе, — тяжело дыша, говорю я, пытаясь остановить слезы.
Дорога от школы до дома в среднем занимала десять минут, а на машине это было ещё быстрее.
— Миш, езжай домой, — выйдя из машины, говорю я, когда вижу, что парень выходит за мной следом.
— Я никуда не поеду, — твердит он.
— Послушай, я поговорю с семьей, мне нужно рассказать всё это одной. Это не моя ситуация, чтобы ты знал её без разрешения сестры — это раз. Второе, я не хочу, чтобы родители видели тебя, не потому что боюсь за тебя, а потому что к этому ещё не готовы они сами. Поэтому, пожалуйста, езжай домой, я позвоню или напишу тебе позже, — отвечаю я и, оставив мимолетный поцелуй на его губах, срываюсь с места и скрываюсь за массивной железной дверью подъезда.
Я настолько была поглощена эмоциями, что то, как я поднялась в квартиру, было для меня как в тумане.
Останавливаюсь в паре сантиметров от двери, за которой скрывается комната младшей сестры и, сделав глубокий вдох-выдох, стучу в дверь.
— Можно? — сглотнув, спрашиваю я, приоткрыв дверь.
— Входи, — равнодушно говорит она, снимая с головы огромные наушники.
Обвожу взглядом комнату и понимаю, что… в ней нет души…. Все в темных тонах, нет никаких ярких красок: цветов, постеров, наклеек или прочей всякой подростковой ерунды.
— Я ходила сегодня в школу к твоей классной руководительнице… — присев на край кровати, говорю я и тут же чувствую напряжение.
— Ты все поняла… — вздыхает она, смотря на шрам, скрывающийся под кофтой на левой руке.
— Почему ты не сказала? — взяв её ладони в свои, спрашиваю я. Смотря на слезы, которые скатываются с её щек и такие же чувствую на своих.
— А разве это было кому-то интересно? — отстранившись, спрашивает она. Вопросительно смотрю на неё и жду пояснений, — Ты всегда задавалась вопросом, почему же я тебя так не люблю? Потому что родители любят тебя больше. Ты мамина дочь, а Костя папин сын…
— Кто-то упоминал мое имя? — спрашивает Костя, проходя мимо, и офигивает, когда видит меня в контакте с Аленой.
— Проходи, — говорит она и прижимает к себе колени, будто пытается спастись от чувства одиночества.
Кость садится на стул от письменного стола, я продолжаю занимать место на кровати и мы обеспокоенно ждем дальнейшего пояснения. Я уверенна, что Костя проходил не мимо, но подслушивал. Видимо так же беспокоясь о жизни младшей сестры.
— Вы всегда стояли на первом месте у родителей. Да, может и внимания мне было дано больше, но это только потому, что я была маленькой, а вот именно любили они вас, я была где-то в стороне. Мама постоянно помогала тебе, Уль, убираться, краситься, вы даже готовили всегда вместе. Папа уделял внимание Косте, вы всегда смотрели вместе телевизор, играли в видеоигры, он постоянно брал тебя с собой куда-то по делам. Вы всегда были во внимании родителей, а я была забыта вами всеми. Пока вы веселились зимой на Новый год, украшая елку и собирая пазлы, я просто вышла из-за стола и спряталась в своей комнате. Вспомнили вы только обо мне, когда били куранты и пора было поднимать бокалы…
