Все, Савина, остановись! Пожалуйста, прекрати копаться в своей голове! Хватит думать о парне, что отказался от тебя!
— Ульян, выйди, пожалуйста, на кухню, и поужинай с нами. Ты уже неделю сидишь в своей комнате, отрезав себя от семьи, — постучав в дверь, сказала мама и, отложив тетради с конспектами, я выхожу из-за стола и следую за мамой на кухню.
За окном уже заметно стемнело, даже несмотря на то, что на дворе стояла середина июня. Поля ушла уже как два часа назад и, признаюсь честно, мне её не хватает. Сейчас она единственный человек, что может поддержать меня. Наташе сейчас совсем не до меня. У неё возникли некоторые проблемы с квартирой, сестрой и непонятно откуда-то появившейся мамашей, которая бросила и уехала от них уже как двенадцать лет назад.
Стоило только появиться на кухне, как накаленная атмосфера тут же передалась и мне. Обида, злость, напряжение, волнение, нервоз, переживания… все это было смешено в один единый ком, который повис на кухне.
— Хочу сказать тебе кое-что, Ульяна, — неожиданно для всех начинает папа, — Точнее не тебе, а тому парню. Хотелось бы сказать ему спасибо, — вилка в моих руках с грохотом упала, — Да-да, именно спасибо. Благодаря ему ты влилась в учебу, пусть и под конец учебного года. Большая часть сессии у тебя закрыта и вся он закрыта на отлично.
— То есть, тебя сейчас больше заботят мои оценки, чем душевное состояние? — поражено спрашиваю я.
— Это пройдет, — нагло усмехается он, — Твоя некая влюбленность пройдет, а вот образование…
— А без образования жизни прям нет, да?
— Дорогая, в этом мире, без образования ты никто, — прямо сказал он, запивая ужин крепким коньяком.
— Да ты что… — откинувшись на спинку стула, с вызовом бросила я.
Эмоции у всех были на пределе. Напряжение и злость только росли. Все то и дело следили то за мной, то за отцом. Мать наверняка хотела бы заткнуть своего мужа. Брат из кожи вон лезет, чтобы тоже вставить в наш диалог свои пару словечек, но своим взглядом я остановила его. Диалог со мной первым начал отец. Сестра притихла на стуле.
— И как далеко ты готов зайти ради высокой цифры, нарисованной красной ручкой?
— Что ты имеешь ввиду? — сложив руки в замок, спрашивает он.
— Что должно произойти, чтобы твое «любимое» образование ушло на второй план? Буллинг? Не-е-ет. «Просто не слушай их, они просто глупенькие избалованные детки!» — кричал ты мне. Физические и душевные раны? Не-е-ет. «Они заживут!» — кричишь ты мне, — слезы уже щипали глаза, но я отчаянно продолжала, — Отношения? Не-е-ет. «Это глупость! Любовь дозволяется нам только после окончания университета!» — кричишь ты. Так что же может остановить тебя?! — соскочив со стула, который с грохотом упал на пол, вместе с крупными слезами, что одиноко скатывались по щекам.
— Не смей так разговаривать со мной в таком тоне! — вскочив со стула как я, заорал отец.
— Гриш… — касаясь руками своего мужа, жалобно простонала мама, но папа отшвырнул её руки.
— Ответь мне! — крикнула я. — Твои дети задыхаются от проблем, которых ты не воспринимаешь! Они кричат о помощи, но ты не слышишь их! Твоя жена пытается докричаться до тебя, чтобы ты хотя бы на секунду обратил на неё внимание!
Он обвел взглядом весь стол и наткнулся лишь на подтверждение моих слов.
— Ладно, забудь о том вопросе. Ответь на другой…., — смахнув с лица слезы и подойдя к папе впритык, спрашиваю я, — Если ты так дорожишь образованием, бизнесом и деньгами, которые они приносят, зачем тебе мы?
Тишина… Грабовая тишина. Идет минута… пять… десять… и того проходит двадцать минут, как изо стола выходит первой мама.
— Алена, Костя, возьмите школьные рюкзаки и соберите в них необходимые вещи, мы немного поживем у бабушки, — дрожащим от слез голосом сказала мама.
Папа не шелохнулся. Даже не попытался нас остановить. Не сказал ни слова.
Спустя десять минут мы вчетвером стояли на улице возле подъезда и ждали такси, которое через пару минут приехало. Когда все начали погружаться в машину, я не сдвинулась. Не знаю почему, мне не хотелось ехать к бабушке, тем более к матери отца.
— Уль? — держа открытую дверь, взволновано спрашивает мама.
— Я хочу остаться у подруги, хорошо? — мама понимающе кивнула и, попрощавшись с братом и сестрой, машина скрылась в сумерках.
Спустя пару минут, проведанных на качелях в соседнем дворе, мне показался мой поступок глупым, ведь идти мне, по сути, некуда. Гулять по ночному городу крайне опасно, но я отчаянно надеваю на одно плечо рюкзак и отправляюсь вдоль улицы, которая вскоре приводит меня к мосту, на котором состоялся нам с Мишей первый поцелуй…
Приземлившись на траву рядом с речкой, я только сейчас вспомнила об оставленном дома котенке! Черт!
Отчаянно откинувшись на мягкий газон, я просто наблюдала за звездами, которые иногда размывались от слез. Каждая звезда была чей-то историей. Веселой, грустной и по своему красивой. Как только слезы размывали контур, взгляд метался к другой звезде и взгляд смотрел новую историю.
Не сразу замечаю, как начинаю напевать слова, что лезут мне в голову, по ходу мелодии. Вскоре достаю телефон и включаю диктофон, чтобы позже записать эти строки…
— Ульяна? — неожиданно, позади кустов, в полном мраке, раздается знакомый голос.
Вздрагиваю всем телом и поспешно убираю телефон и занимаю сидячие положение. Вскоре темная фигура парня присаживается рядом со мной и удивленно смотрит на меня.
— Ты напугал меня, — нервно усмехаясь, отвечаю я.
— Что ты здесь делаешь? — удивленно и непонимающе спрашивает Адам, и когда его взгляд метается к моему открытому рюкзаку, он все понимает. — Ты ушла из дома?
— Мы все ушли из дома. Мама с сестрой и братом уехали к бабушке, с которой у нас натянутые отношения, поэтому с ними ехать я не захотела.
— И где ты теперь собираешься жить?
Пожимаю плечами и отвожу взгляд на воду, которая так красиво отражала луну, вокруг которой плясали звезды. Вновь достаю телефон и в заметках добавляю ещё одну строчку.
— Ты пишешь стихи?
— Песни… — покраснев и смутившись, еле слышно ответила я.
— Так это ты пела на треке…? — спустя пару секунд молчания поражено говорит Адам.
Удивленно смотрю на друга, не веря в то, что он сказал.
— Я немного слышал, но думал, что подпевает Полина, — присылая мне мягкую улыбку, говорит Лукьянов и от смущения не остается и следа.
— А ты что здесь делаешь?
— У меня друг в том клубе, куда мы на концерт ходили, я к нему заезжал. Вообще, я часто тут бываю, а когда услышал знакомый голос, понял, что это ты.
— Понятно, — вздыхаю я и, подтянув колени к груди, обнимаю себя. Пусть на улице и стояла ночь середины июня, в одной футболке и джинсах, да ещё и у воды, было прохладно.
