После вопроса замираю, прикусывая губы, и решаю стоит ли довериться Насте? Она, несомненно, самый близкий мне человек, посвящённый в нюансы моей жизни, но внутреннее чутьё подсказывает, что Глеб пока должен оставаться тайной.
‒ Сделаешь кофе? ‒ Подруга тут же клацает кнопку чайника, выставляя кружки.
‒ Тебя по всему городу искали. Отец твой в ужасе орал на всех, особенно на женишка твоего, ‒ прыскает, и искренне смеётся.
‒ А в отеле искали? ‒ Отпиваю кофе и смотрю на Настю. Только что я придумала легенду, которая исключит Глеба и оставит меня в глазах всех обманутой невестой.
‒ В отеле?..
‒ Номер для новобрачных, в котором мы должны были провести ночь и утром отправиться в свадебное путешествие.
‒ Чёрт! Точно! ‒ Настя подпрыгивает на стуле. ‒ Я даже не вспомнила про него, представляешь! Никто не вспомнил!
Облегчённо выдыхаю, понимая, что теперь нужно ссылаться именно на этот вариант. Главное, самой поверить, что ночевала я именно там, а не под горячим боком Глеба.
‒ Позвонить не могла, телефон остался в сумочке. Да и не хотела, если честно.
‒ Понимаю… ‒ Настя тяжело вздыхает. ‒ Я б тоже не захотела разговаривать ни с кем после такого. Ты так быстро упорхнула, что я даже сообразить ничего не успела, ну, а потом уже начались разборки, обвинения, крики…
‒ Кто кричал?
‒ Отец твой на Евдокимова, он, в свою очередь, на него. Назвал Олега идиотом, который не смог удержать член в штанах. Потом все переключились на Катю, на защиту которой встала Вера. Объявили гостям, что банкет отменяется и все могут разъезжаться по домам, прихватив подарки. А дальше все бросились на поиски. Я поехала домой по настоянию твоего папы, на случай, если ты приедешь ко мне. Уже звонил, узнавал, не объявилась ли ты.
‒ Дай позвонить, ‒ прошу Катю, понимая, что беседы не избежать, а предупредить переживающего родителя нужно. Он инициатор этой свадьбы, но не виновник всего, что случилось вчера. Набираю номер и через несколько секунд слышу встревоженный голос отца:
‒ Не объявилась, Насть? ‒ слышу уставший тихий голос.
‒ Объявилась, ‒ говорю твёрже, чем обычно.
‒ Арина! ‒ он почти визжит. ‒ Ты где была? Я места себе не нахожу. Переживаю. Кто так делает?
‒ Так делает женщина, свадьба которой сорвалась из-за того, что её жених трахнул другую.
‒ Что за выражения? Трахнул!
‒ Прости, пап, другими словами звучало бы менее эпично, ‒ фыркаю. ‒ Называю вещи своими именами. Как есть. Без прекрас.
‒ Где ты была?
‒ В отеле. В номере для новобрачных. Мог бы догадаться.
‒ Точно! ‒ Я даже слышу, как он бьёт себя ладонью по лбу. ‒ Я о нём не подумал!
И хорошо, что не подумал. По крайней мере сейчас, у меня есть пути отступления ‒ без подозрений и лишних вопросов.
‒ А я подумала. Переночевала там. Сдала ключи. Поехала к Насте для начала.
‒ Когда будешь дома? Прислать машину?
‒ Не надо присылать. Буду позже. Хочу поделиться с подругой своими переживаниями. Всё-таки, мой жених оказался тем ещё козлом, и теперь мы просто обязаны перемыть все его косточки до кристального блеска. Надеюсь, он загнётся от икоты!
‒ Переживаешь? ‒ отец переходит на шёпот.
‒ Я больше переживаю, что в нашем доме живёт очковая кобра, которая прикидывается примерной девочкой. Пустила пыль в глаза, а ты и рад стараться.
‒ С Катей я провёл беседу. Мы долго разговаривали, обсуждали случившееся и пришли к выводу, что это минутное помутнение.
‒ Ха. Ха. Ха.
Отец замолкает, тяжело дышит в трубку. Неужели он настолько слеп и не видит ‒ Катя не нежный цветочек, пригибаемый ветром, скорее, фурия, скрывающаяся под личиной праведницы.
‒ Я буду тебя ждать дома.
‒ Хорошо.
Скидываю звонок. В общем-то чего-то подобного я ожидала от папы, который ведётся на каждый жалобный писк «своих девочек». Разочарована, но не удивлена. Не совсем ясна позиция Евдокимовых, и отец умолчал о решении по нашему браку. Вероятно, дома меня ждут ещё новости, и сомневаюсь, что они будут приятными.
‒ Что на тебе надето? ‒ Настя меня осматривает со всех сторон.
‒ Когда бежала из ЗАГСа, упала. Платье испорчено. Пришлось просить у мужчины из соседнего номера майку и рубашку, чтобы добраться к тебе. Приготовленные для путешествия вещи остались в лимузине.
‒ Снимай быстрей. ‒ Даёт мне сменную одежду. ‒ А это выбросим. Мало ли кто её носил… ‒ Сворачивает рубашку и собирается выкинуть в мусорное ведро, но я успеваю перехватить.
‒ Нет. Я вернуть ему обещала. Он в этом отеле ещё пару дней будет жить. Она дорогая.
Отбираю рубашку и аккуратно складываю. Не знаю почему, но для меня является жизненной необходимостью сохранить вещь, которая пропитана запахом Глеба. Скорее всего, я затолкаю её в самый тёмный угол, чтобы иногда, в полном одиночестве, выуживать на свет собственные воспоминания и прогонять в мыслях снова и снова, пока его образ не растворится во времени, оставшись лишь размытой дымкой.
‒ Как скажешь. ‒ Сдаётся подруга. ‒ Что с Олегом?
‒ А что с ним?
‒ Договорённость с Евдокимовыми в силе?
‒ Не знаю, ‒ равнодушно пожимаю плечами, ‒ вероятно, «самые приятные новости» ждут меня дома.
‒ Твой папа так вчера на него орал, думала стёкла повылетают. Какими только «прекрасными» словами не обозвал твоего жениха.
‒ Поверь, мысленно я называла его ещё хуже!
‒ Мне кажется, или тебе всё равно? ‒ Настя пытливо вглядывается в моё лицо. ‒ Знаю, великой любви между вами не было, но ты же дала согласие на брак. Говорила, он тебе нравится.
‒ Нравился, ‒ подтверждаю, ‒ ровно до вчерашнего дня. Все имеющиеся чувства были уничтожены в тот самый момент, когда я открыла дверь туалета.
А их остатки выбил из меня Глеб, когда я стонала и извивалась под ним, сотрясаясь от очередного оргазма. Благодаря ему, я поняла ‒ хочу, чтобы мужчина вызывал во мне стойкое желание отдаваться без оглядки, сгорать и возрождаться, тянуться и желать каждого прикосновения, отключаясь от действительности и всматриваясь в прозрачную глубину холодных глаз. Его глаз. Которые я больше никогда не увижу.
На секунду проваливаюсь в мысли, почему-то возвращаясь в квартиру, где провела ночь. Он уже точно проснулся, обнаружив записку и кольцо в виде компенсации материального ущерба. Кажется, даже чувствую его радость и облегчение ‒ проблема самоустранилась, и его жизнь вернётся в привычное русло, монотонно двигаясь дальше. Я лишь момент в его судьбе, появившийся и исчезнувший в улицах огромного города, где существуют тысячи подобных мне девушек, которые способны привлечь внимание Глеба, задержавший надолго в его устоявшемся мире. Я никто ‒ мимолётное развлечение, согревшее теплом своего тела и оставившее нежные поцелуи на его теле. Одна из… Через пару дней он, возможно, мысленно позволит себе вернуться к ночной гостье, а ещё через неделю и вовсе не вспомнит, кто такая Арина. Значит, и мне помнить не стоит.
