‒ Здесь. ‒ Присаживаюсь на стул, подогнув ноги.
Тут же утыкаюсь взглядом в телефон, открывая один за одним чаты. Отвечаю Насте, узнав о её здоровье и узнаю, что больничный подруги продлится ещё несколько дней. Даже успеваю заглянуть в беседу своего курса, когда понимаю, что Глеб стоит рядом.
Поднимаю глаза, ожидая хоть каких-нибудь слов, но блондин молчит. Обхватывает мой подбородок ладонью и ведёт пальцем по губам, придавливая и приоткрывая. Сердце тут же заходится в бешеных скачках, сглатываю и едва дышу, ожидая очередной колкости.
‒ Точно решила? Останешься здесь?
‒ Да, ‒ мой писк теряется в сбившемся дыхании.
Рывком поднимает, прижимая к себе. Ладонь скользит по моим волосам, стягивая их на затылке ‒ глаза в глаза, ‒ нет возможности увернуться.
‒ Я решил по-другому.
Глеб слишком близко. Аромат его кожи вперемешку с парфюмом и нотками табака щекочет ноздри, поднимая волну предвкушения. Он снова меня дразнит: подманивает, как доверчивого котёнка, а затем отталкивает за ненадобностью. Не в силах выдержать тяжёлого взгляда, зажмуриваюсь и делаю попытку отвернуться, но сильная ладонь не позволяет шевельнуться.
‒ Глаза открой, ‒ тут же подчиняюсь приказу, ‒ я тебе противен?
‒ Скорее, я тебе, ‒ обиженно поджимаю губы.
‒ Откуда такие выводы?
‒ Вчера… я тебя поцеловала, а ты… ‒ всё же отворачиваюсь, не желая, чтобы Глеб видел, насколько меня обижает его безразличие. Но моё лицо тут же возвращается в исходное положение лёгким движением мужских пальцев.
‒ Не мог ответить.
‒ Почему? ‒ И зачем я только задаю этот глупый вопрос?
‒ Начал бы ‒ не остановился. ‒ Глеб едва касается моих губ, оттягивая нижнюю и посасывая.
‒ Что?
‒ Котёнок, ты такая вкусная, что ответь я тебе, дальше бы просто перекинул через мотоцикл, снял джинсы и трахнул бы посреди трассы, не обращая внимания на людей. Ты так хотела?
‒ Нет.
‒ Я тоже так не хотел.
Тёплая ладонь пробирается под свитер и скользит вверх. Пальцы прощупывают каждое ребро, словно пересчитывая, всё ли на месте, и останавливаются в районе сердца. Он чувствует, как грохочет мой моторчик, выдавая нервозность и напряжение. Юркнув под лиф, сжимает сосок, переминая между фалангами и растирает. От приятных манипуляций, тело резко встряхивает, и я прикрываю глаза, едва сдерживая всхлип, так не вовремя рвущийся наружу.
Стоит только показать, насколько мне приятно, Глеб тут же поступит в своей манере, осадив мой очередной порыв. С каждым разом я всё острее воспринимаю его безразличие, которое он проявляет в самый неожиданный момент.
‒ Кухня или спальня? ‒ Неожиданный вопрос возвращает в реальность.
‒ Кухня, ‒ произношу уверенно, убеждённая, что блондин вновь играет со мной, и как только я вновь сделаю шаг навстречу, прозвучит сигнал «стоп».
‒ Кухня так кухня, ‒ губы растягиваются в привычной сладкой ухмылке, ‒ сама выбрала.
Обхватывает моё лицо, надавливая на щёки, от чего мой рот распахивается и его губы налетают на мои губительным штормом. Уверенно врывается в рот языком, подчиняя и присваивая. Грубо и жадно, быстро и глубоко. Ещё глубже, ускоряясь. Нечем дышать, потому что каждый мой вздох остаётся на языке Глеба, утопая в исчезающих стонах. Чувствительность обостряется, стекаясь куда-то вниз и концентрируясь между ног.
Не замечаю, как расходится молния на джинсах и длинные пальцы, забравшись под кромку белья, начинают быстро двигаться на клиторе, посылая по телу приятные волны желанного наслаждения. Ещё и ещё ‒ быстро, сильно, то надавливая, то резко отпуская. Стону в голос, забыв об обещании, которое дала сама же себе две минуты назад. Сгребаю ткань рубашки Глеба и льну всем телом, охотно ласкаясь и требуя продолжения.
Я безумно скучала по этим твёрдым губам и хамоватым повадкам, снова и снова прогоняя в воспоминаниях единственную ночь в его объятиях.
Неожиданно получив передышку, часто дышу, как после марафона на предельной скорости, восстанавливая дыхание. Но у Глеба другие планы: резкий поворот, и вот я уже распластана по столу, а на пояснице покоится тяжёлая ладонь. Мои джинсы ползут вниз, оголяя перед ним, и только в этот момент приходит озарение ‒ я выбрала кухню и буду оттрахана им прямо на столе.
‒ Глеб, я могу изменить решение?
‒ Нет.
‒ Переместимся в спальню?
‒ Нет. Выбор сделан. ‒ Неожиданный шлепок и следующие за ним мягкие поглаживания просто кричат о намерениях мужчины.
На минуту теряюсь, не чувствуя движений за спиной, и уже готова умолять о продолжении или о капитуляции, как мужские пальцы опускаются на влажные складочки, начиная выводить хаотичные спирали. Тело пробивает жаркой волной, которая концентрируется внизу живота. Выгибаюсь, открываясь ещё больше и позволяя Глебу подобраться к самому сокровенному местечку. Умело сжимает плоть, и я дёргаюсь от неожиданного разряда, пробивающего поясницу.
Это так восхитительно и сладко, что я растекаюсь по столу сладкой патокой. Мне нужно ещё, больше Глеба и его умелых пальцев, которые подвели меня к оргазму и остановили на краю вожделенного наслаждения.
Я лишь ощущаю его ладони, а мне хочется прильнуть к нему, ощутив силу и напряжение. Пытаюсь приподняться, но массы тела не равны и меня укладывают на место.
‒ Я хочу тебя обнять! ‒ требую и рассекаю руками пространство за спиной, надеясь ухватиться за мужчину.
‒ Я тоже много чего хочу.
‒ Чего?
Глеб наклоняется, придавив меня своим телом, и почти шепчет:
‒ Нежно не будет.
Прижимается сзади, грубо расталкивая мои ноги коленом, и входит одним порывом, тут же начиная ускоряться. Пронизывающие, стремительные толчки выбивают остатки кислорода, и я срываюсь в стоны. Упираюсь лбом в стол, беспомощно скольжу пальцами по гладкой поверхности, пытаясь найти точку опоры, пока Глеб, сдавив мою поясницу, насаживает на себя. Он меня совсем не щадит, прогибая под себя так, чтобы я ещё глубже принимала в себе его член.
Я забыла какой он, и сейчас каждой интимной мышцей чувствую в себе пульсирующий орган, от движений которого тело накрывает эмоциями. Достигаю оргазма, который многочисленными пульсациями скатывается волной по телу, и едва могу устоять на ногах, когда Глеб кончает мне на спину. Размазывает тёплую жидкость, пока я прихожу в себя, восстанавливая дыхание.
Снова поворот, и жадный поцелуй, который является логическим окончанием дикого представления. Если бы не объятия Глеба, я бы прямо сейчас рухнула к его ногам, потеряв ориентацию в пространстве.
