В голове адской каруселью несутся слова Глеба, сказанные час назад. Точнее, не сказанные ‒ брошенные в меня, наполненные ядом и едкой кислотой, растворяющей всё светлое, что я испытывала к мужчине.
Где-то слышатся голоса и я, стараясь быть незамеченной, крадусь по дому в сторону лестницы, но, когда намереваюсь незаметно проскользнуть мимо кабинета отца, меня замечают в приоткрытую дверь.
‒ Арина, я тебя жду, ‒ грохочет папин голос, и мне приходится подчиниться.
В голове каша, слёзы застилают глаза, готовые вырваться наружу, и я мысленно умоляю отца, чтобы разговор был коротким.
‒ Да, пап. ‒ Открываю дверь, и только теперь замечаю Веру и Катю, удобно устроившихся на диванчике.
‒ Перейду сразу к делу. ‒ Отец поднимается, подходя ближе. ‒ Послезавтра, на новогоднем празднике в нашем доме, Олег сделает тебе предложение, и ты должна ответить согласием.
‒ Ч-что? ‒ Медленно перевожу взгляд с отца на Катю, недоумевая.
‒ Предложение надо принять, что непонятно? ‒ вклинивается Вера. ‒ Ты не расслышала?
‒ Какое предложение? Олег сделал предложение Кате. Она согласилась. Сама сказала мне на прошлой неделе, ‒ смотрю на сводную сестру, которая виновато прячет взгляд.
‒ Ты дура? ‒ взрывается Вера на дочь. ‒ Не умеешь держать язык за зубами?
‒ Олег должен быть моим! Моим! А он женится на этой, ‒ вскакивает, указывает на меня, скривившись. ‒ Я тоже хочу свадьбу и мужа. Понятно, ‒ топает ножкой.
‒ Так надо! Я уже тебе объясняла ни один раз, ‒ жена отца поднимается, и теперь женщины встали в стойку друг напротив друга, подобно боевым петухам. ‒ Он всё равно будет твоим. Женится на этой, а отношения будет продолжать с тобой. Главное, чтобы Арина родила ребёнка. Евдокимова. Официального.
Мне кажется, или в этом доме все в курсе реального положения дел, кроме меня? Катя злобно сопит, а затем срывается с места и вылетает из кабинета.
‒ Разговаривай с дочерью сам.
Мачеха покидает нас, оставляя наедине.
‒ Ты серьёзно, пап? То есть, я должна выйти замуж для вида, чтобы мой муж не скрываясь имел отношения с Катей? Так?
‒ Дочка…
‒ Нет, ты мне ответь, так?
‒ Да. Так.
Непонимающе смотрю на отца. В голове не укладывается, чтобы родной человек, который с детства рассказывал мне о любви, ценностях семьи и заботе о близких, мог вот так, просто, растоптать жизнь дочери.
‒ Пап, а ты мне точно родной?
‒ Не понял…
‒ Потому что с детьми, которых любят и за которых переживают, так не поступают. Ты бы женился на маме, если бы не любил? ‒ Отец молчит, опустив глаза. ‒ Ну, ответь, что же ты молчишь? Нелюбимый мужчина, нежеланная свадьба, несчастливый брак ‒ таким ты видел моё будущее?
‒ Арина… ‒ запускает пальцы в волосы, со стоном выдыхая. ‒ Так надо, понимаешь? Надо. Я не могу тебе рассказать всего. Не сейчас. Но ты должна выйти замуж за Евдокимова.
‒ Ради чего? Ради бизнеса, новой компании или прибыли?
‒ Ради меня.
‒ Мне кажется, все знают что-то, чего не знаю я. Чувствую себя овцой на заклание, которую подталкивают к обрыву и убеждают, что разбиться не больно. Ты можешь мне объяснить? Так, чтобы я поняла?
‒ Не могу, ‒ хрипит, прокашливаясь.
‒ То есть, им, ‒ указываю на дверь, в которую только что вышли Катя и Вера, ‒ можешь, а мне нет? Почему-то мне кажется, что твои любимые девочки в курсе. Напоминаю, именно я должна выйти замуж. И хочу, чтобы мне объяснили, что происходит! ‒ Не сразу понимаю, что по щекам стекают слёзы, и сейчас я не знаю, что больше меня уничтожает ‒ исчезновение Глеба из моей жизни или принуждение к браку.
‒ Так надо. Это всё, что я могу сейчас сказать. ‒ Поднимается, отворачиваясь к окну. ‒ Никаких дополнительных комментариев не будет. Ты сделаешь так, как сказано.
Делаю шаг назад, ещё один и ещё, пока не упираюсь спиной в дверь, и, нажав на ручку, выскакиваю из душного кабинета. Поднимаюсь наверх, перескакивая через две ступеньки. Запираюсь изнутри, не желая гостей и сразу набираю маму. Долгие гудки и долгожданный родной голос в трубке:
‒ Мамочка, привет! Он опять! ‒ почти кричу.
‒ Дочка, что такое?
‒ Отец заставляет выйти замуж за противного Олега. Ответить согласием послезавтра, на новогоднем празднике. Мам, я не хочу… ‒ скулю.
‒ Стоп. Как заставляет?
‒ Просто сказал: тебе сделают предложение ‒ ты согласишься. Отказы не принимаются.
‒ Не переживай. Я позвоню Демьяну и пусть он мне объяснит, откуда взялись такие условия. Мы с ним беседуем редко, но, видимо, сейчас именно тот момент, когда необходимо поговорить.
‒ Спасибо, мам, ‒ смахиваю слёзы. Каждое её слово вселяет надежду, что ненавистного брака можно избежать.
‒ Я сама тебе позвоню. Хорошо?
‒ Угу. Пока.
Забираюсь под одеяло, укутавшись с головой. Тело потряхивает, словно от болезненного озноба, а грудная клетка скованна болью. Нет слов, чтобы описать собственные чувства: обида, злость, стыд, страх, непонимание, ненависть ‒ термоядерный коктейль, который разрывает меня на части. Масса противоречивых чувств, неспособных ужиться вместе.
Вспоминаю, как пару часов назад отдавалась Глебу, шептала имя желанного мужчины и целовала, захлёбываясь им. Мой мир сосредоточился в глазах цвета неба, чтобы спустя время осыпаться пеплом к моим же ногам.
Как же права была Настя… Во всём. Каждое слово точно в цель ‒ правдиво, жёстко, неприятно. Я видела то, чего не было. Не сами люди не оправдывают наших ожиданий ‒ это мы рады обманываться, превознося их до небес.
Глеб по-прежнему для меня недосягаем. Ледяная глыба, лишённая чувств и эмоций, равнодушно рассматривающая мир вокруг.
Наши, так называемые отношения, всё равно бы закончились. Именно тогда, когда бы пожелал он. Моё мнение не в счёт, мои желания для него пустой звук, а чувства ‒ лишний элемент. Я лишняя. Наивная девочка, которая заглядывает большому блондину в рот и бежит по первому зову, подобно доверчивому щеночку.
Жалкий котёнок… Именно сейчас в памяти всплывает это словосочетание, напрямую характеризующее всё, что происходит в моей жизни. И, если Глеб уничтожил моё доверчивое сердечко, то папа закончил начатое, разорвав в клочья ещё и душу.
Нет выхода… Чувствую себя запертой в деревянном ящике, крышка которого намертво прибита. Я толкаюсь, бьюсь, кричу в попытках освободиться, но по факту лишь усугубляю собственное положение. Единственная надежда на маму, которая сможет донести отцу всю неправильность ситуации. Если же и она не достучится до бывшего мужа, мне больше не во что будет верить.
