Перевожу взгляд на высокого мужчину. Когда-то несомненно красивый, сейчас не менее статный и подтянутый. Несколько секунд рассматриваю, а, остановившись на глазах, замираю: голубые, почти прозрачные и невероятно притягательные. Едва ощутимый укол в солнечном сплетении настораживает, когда я понимаю, что знаю этот взгляд. Он кажется мне родным и таким знакомым, что я не стыдясь всматриваюсь в Новицкого, отчаянно вспоминая, откуда внутри возникают данные ассоциации.
‒ Добрый вечер, Арина! ‒ бархатный низкий голос обволакивает, вызывая эффект дежавю. ‒ Вы меня, наверное, не помните? ‒ отрицательно мотаю головой. ‒ Демьян, она не помнит. А я тебя помню четырнадцатилетней девочкой с невероятными длинными волосами. Мы тогда тесно дружили с твоим отцом, и я бывал в вашем доме.
‒ Я вас не помню.
‒ На какое-то время мы отдалились, но сейчас навёрстываем упущенное.
‒ Да, возможно теперь ты чаще будешь видеть Романа Викторовича у нас в гостях, ‒ поясняет отец.
Так же мне когда-то представили Евдокимова, но в отличие от моего несостоявшегося свёкра, Новицкий располагает к себе.
‒ Где же он? ‒ озирается по сторонам. ‒ Чёрт, рядом же был? ‒ начинаю оглядываться, не понимая о ком говорит мужчина. ‒ А, вот. Познакомься ‒ мой старший сын Глеб.
Поднимаю глаза, и земля плывёт из-под ног. Глеб. В строгом костюме с бабочкой. Такой уверенный в себе, нахальный, красивый, с налётом брутальности. Смотрю в голубые замёрзшие радужки ‒ в них нет льда, ‒ мелькает что-то неясное, необратимое, близкое и далёкое. Душа выворачивается наизнанку, сжимаясь в крошечный комок. Боль ‒ тупая, ноющая, раздирающая.
Порой жизнь бьёт больно, наотмашь, хлыстом по сердцу, а тебе остаётся лишь улыбаться, потому что иначе сдохнешь от боли. Улыбка может прикрыть всё, даже отказ от тебя человека, которого ты считал близким. Ты улыбаешься миру, хотя хочется надрывно крикнуть: «Что же ты делаешь, чёрт возьми?». А в ответ тишина. Именно поэтому молча и совершенно нелепо растягиваешь губы в улыбке и говоришь:
‒ Добрый вечер, Глеб. С наступающим новым годом, ‒ мой голос хрипит, но я всё же выдавливаю из себя два предложения.
‒ Добрый вечер, ‒ отзывается блондин, и, схватив мою руку, слегка прикасается к тыльной стороне губами.
Вычурный и совершенно несвойственный жест для Глеба, озадачивает. Галантность ‒ это не про него. Сейчас особенно остро вспоминаются его слова, которые не вяжутся с представленным образом.
‒ А я всё гадал, откуда ты мне так знаком, Глеб, ‒ отец протягивает ладонь, и блондину приходится отпустить мою руку. ‒ Мы виделись пару раз, когда ты приезжал домой, но этого, вероятно, не помнишь меня.
‒ Не помню.
‒ А знаешь, Рома, твой сын ведь две недели Арину мою охранял, представляешь?
‒ Так Арина и есть та клиентка, с которой ты работал всё это время? ‒ Новицкий искренне удивлён, и даже смущён, как мне кажется. ‒ Сказал бы фамилию, я всё сразу понял.
‒ Не подумал, отец, ‒ бросает фразу, но смотрит на меня. А я тону в этом взгляде, задыхаюсь.
‒ Арина, зная своего сына, хочу спросить… он тебя не обижал?
«Он меня уничтожил», ‒ крутится на языке, но говорю иное:
‒ Нет. Всё в порядке.
‒ Что ж… ‒ Новицкий потирает подбородок, ‒ это что-то новенькое.
Гляделки затягиваются. И чем дольше я смотрю в льдистые глаза, тем сильнее желание избавиться от этого раздирающего взгляда.
‒ Простите, меня, кажется, Вера звала… Да, звала. Мне нужно ей помочь. Приятного вечера.
Не дождавшись ответа мужчин, разворачиваюсь и почти бегу в глубь зала. Не видеть. Не слышать. Не чувствовать. Была уверена, что наихудшее событие сегодняшнего вечера ‒ предложение Олега, но нет, хуже только блондинистый хам, с которым мы сейчас на одной территории.
Перехожу от одной компании к другой, делая вид, что мне интересен каждый гость, важен каждый собеседник. Но мне плевать. Я почти не слышу, что мне говорят, отвечая на автомате, потому что чувствую острое жжение между лопаток от раздирающего на части взгляда. Я знаю, что это он. Нет нужды оборачиваться, чтобы удостовериться в собственных предположениях.
‒ Аринка, привет! ‒ передо мной возникает Альбина.
Красное кричащее платье и высокие шпильки. Когда она стала брюнеткой?
‒ Привет. С наступающим.
‒ Спасибо! Ты прекрасно выглядишь, ‒ отпивает жадными глотками шампанское, тут же перехватив полный бокал с подноса в руках официанта. ‒ Не пьёшь?
‒ Нет. Не хочу.
‒ Зря. Отличное шампанское, ‒ в этот момент взгляд Корнеевой устремляется мне за спину. ‒ О, Новицкие здесь, ‒ прыскает.
‒ Ты их знаешь?
‒ Ха, в среду Новицкий-старший приезжал с сыном к нам в гости. Показательное знакомство.
‒ Это как?
‒ Знакомство с предполагаемой невестой.
Невестой… Новый виток боли охватывает тело, выжигая кислород.
‒ Невеста ты?
‒ А кто же ещё! Правда, я надеялась на знакомство с младшим сыном. Костей. А мне привезли этого ‒ откровенное хамло.
‒ И как прошло знакомство?..
‒ Нормально. Но мне тут шепнули по секрету, ‒ приближается, наклоняясь к моему уху, ‒ что до этого Новицкие побывали у Ганиных, и Вероника кандидатка номер один. Хотя, куда ей, недоразумение с веснушками, ‒ заливисто смеётся собственной шутке.
Нервно сглатываю. Две невесты и один жених ‒ Глеб должен выбрать. Нечем дышать, звон в ушах заглушает десятки голосов. Тошнота подкатывает к горлу, и я бегу в малую гостиную, чтобы, заперев дверь, выдохнуть. Дышать глубоко, жадно. Закрываю глаза, снова и снова вспоминая слова Глеба, сказанные позавчера, и сопоставляю с информацией, предоставленной Альбиной.
Мужские руки оплетают настолько неожиданно, что я делаю рывок в сторону. Но мне не позволяют сбежать. Шумно выдыхаю. Я знаю чей запах прямо сейчас врывается в нос, будоража нотками табака. Пробирает морозом по коже настолько явственно, что даже волоски встают дыбом. Ведёт носом по шее, с жадностью зарываясь в волосы, а я не смею шелохнуться, ловя секунды близости с Глебом. Горячие ладони очерчивают изгибы моего тела, а каждое прикосновение жалит, оставляя болезненные волдыри.
Попытка вырваться оканчивается неудачей, и его руки, будто стальные канаты, сдавливают меня ещё крепче. Задыхаюсь от пылающего тела за спиной, знакомого аромата и тяжёлого дыхания. Всё слишком. Больно. По живому. Наконец, делаю шаг вперёд, получив свободу, но тут же оказываюсь зажатой между крепким телом и стеной.
