‒ Восьмое января. Пора отключаться от праздников и включаться в работу. Хоть бы раз за неделю соизволил наведаться домой.
‒ Мама прилетит ‒ наведаюсь. Но тебе и со Львом не скучно. Он ведь вернулся?
‒ Ещё третьего. Новый год встретил с семьёй сестры. Скоротали время в мужской компании.
‒ Зачем звал?
‒ Помнишь, мы с тобой говорили о вероятности передачи тебе части акций компании?
‒ Помню. Мне неинтересно.
‒ Дело не в интересе, Глеб. Я решил распределить акции: сорок процентов мне, столько же тебе и двадцать Косте.
‒ Зачем?
‒ Так надо. Твоего участия в деле не требую, привлекать к работе не собираюсь. Просто формальность. Если хочешь, моя личная прихоть.
‒ Хорошо. Делай, как знаешь.
‒ Удивил. Слишком легко согласился, и приехал с первым звонком.
Приехал. А точнее, примчался. Потому что задолбался обитать в четырёх стенах, уставившись в одну точку. Праздники я планировал провести с Котёнком, не выползая из кровати, прерываясь только на еду и сон. Не определился, как утащить Арину к себе, но веская причина бы нашлась. Все планы улетели к чёртовой матери. И её нет…
Моё внимание привлекает новая вещица на столе отца. Подхожу, кручу между пальцами.
‒ Аккуратно! ‒ Волнуется и пытается выхватить. ‒ Это антикварная трубка. Овалов на новый год подарок сделал. Безумно дорогая вещь.
‒ И что в ней интересного? Обычная курительная трубка. Старая.
‒ Да. Конец девятнадцатого века. Так что, положи, пожалуйста, на место.
Замечаю на столе отца конверт, из которого торчит кусочек чего-то ярко-розового.
‒ Это что?
‒ Приглашение на свадьбу.
‒ Какой идиот делает свадьбу в январе? Хотя, если не терпится… Приглашён с мамой? Прилететь успеет? ‒ интересуюсь между делом, всё ещё детально рассматривая подарок отца.
‒ Приглашение для нас двоих, но ты вряд ли пойдёшь. Ты не способен находиться в обществе людей дольше часа.
‒ Да?
Вытаскиваю яркую открытку, открываю приглашение и не верю тому, что вижу. Свадьба Арины, назначенная на пятнадцатое января. Аккурат в мой день рождения. Знала, помнила, выбрала дату… Приглашение на двоих ‒ я и отец. Специально прислала? Решила, что я пожелаю увидеть собственными глазами, как она станет женой этого гондона? В грудь, будто осиновый кол вогнали по самое основание, а потом провернули несколько раз и затолкали ещё глубже. Фарс стремительно превратился в отвратную правду, а с момента предложения прошло всего восемь дней.
‒ Глеб! ‒ слышу голос отца, будто из-под толщи воды. ‒ Глеб, твою мать! Что ты наделал?
Не сразу понимаю, что трубка, которую родитель так лелеял, практически раскрошилась в моей ладони, а остатки зажаты в кулаке.
‒ Прости, ‒ выдавливаю с хрипом. ‒ Я новую куплю.
‒ Зачем мне новая? Важна эта! ‒ Слишком трепетно отец относится к подаркам. ‒ Что на тебя нашло? Издавал непонятные звуки. Не разобрал.
Вынимает из моей ладони остатки сувенира, и почти скулит, сожалея о потерянной вещи. Стою, не в силах пошевелиться, сжимая в ладони грёбаное приглашение, на котором выведено имя моего Котёнка.
‒ Ничего. Всё в порядке. Мне нужно идти. ‒ Натягиваю пальто. Тороплюсь. Необходимо покинуть кабинет пока, пока не рвануло.
‒ До встречи. Так ты пойдёшь на свадьбу? ‒ прилетает в спину.
‒ Не пойду. ‒ Вылетаю в коридор, с силой захлопнув дверь.
На улицу. Вдохнуть полной грудью, затянуться глубже и осознать, что Арина через неделю станет женой Евдокимова. Достаю телефон, с десяток раз набирая её номер. Безрезультатно. Блокнула, выкинула в чёрный список. Бесит, завожусь, становясь злее. Вспоминаю, что обычно в это время Арина уже на занятиях. Набираю Илью. Отвечает не сразу.
‒ Да?
‒ Арина с тобой? ‒ сразу к делу.
‒ Да, здесь.
‒ Прямо сейчас съезжай на обочину, глуши двигатель и дай ей телефон.
‒ Что сделать?
‒ Телефон отдашь девчонке, сам из машины выйдешь. Быстро.
‒ Сейчас.
Становится тихо, когда Илья глушит автомобиль, а на заднем плане шелестит голос Котёнка:
‒ Что-то случилось? Почему мы остановились? ‒ встревожена.
‒ Это тебя.
Шорохи, посторонние звуки открытия и закрытия двери. Тихо. Гнетущее и давящее молчание, а затем слышу тяжёлое дыхание Котёнка. Дышу ей в унисон ‒ жарко, прерывисто… Я не мастер разговоров.
‒ Специально меня в чёрный список закинула? ‒ не тот вопрос, с которого планировал начать.
‒ Да.
‒ Неприятно.
‒ Зато ты избавился от меня, ‒ отвечает быстро, резко, почти выплёвывает.
‒ Решил, что сценка с предложением, разыгранная в вашем доме, была лажей. Могла бы и оповестить, что замуж выходишь по-настоящему.
‒ Не предполагала, что тебя это заинтересует, ‒ говорит скупо.
Снова бесит. Выводит из себя. Закипаю, часто затягиваясь и выпуская густой дым.
‒ Выбрала, значит?
‒ Ты свой выбор сделал тогда, когда сказал, что не нужна. Я его приняла. Это мой.
‒ Ты нужна Евдокимову только для скрепления сделки с твоим отцом. ‒ Выдаю аргумент, но это она и сама знает.
‒ Я знаю. Но ведь нужна же? В отличие от тебя.
‒ Дура! ‒ Теряю контроль, повышая голос. От напряжения искрит так, что с силой зажмуриваюсь.
‒ Возможно. Но больше не твоя.
Короткие гудки. Арина скинула звонок, не желает говорить. И слушать не желает. Сжимаю телефон. Готов разорвать любого, кто встанет сейчас у меня на пути, желательно Евдокимова. Сердце отбивает молотом глухие удары, кажется, вот-вот грудная клетка треснет.
Не твоя.
Шесть грёбаных букв, а сколько смысла. Однозначно, всё намного больше, чем просто симпатичная девочка, которую я с таким упоением трахал. Невероятно красивая зараза, намертво засевшая в стенках миокарда.
Стою с полчаса на парковке компании отца, и, успокоившись, сажусь за руль чтобы уже через час оказаться дома. Шальная мысль не даёт покоя: возможно, всё это время Арина провела в компании жениха, а, когда представляю, как чужие руки сжимают бархатистую кожу, готов крушить всё вокруг.
