— Отец, что случилось с Тихомиром ночью? — спросил мальчик.
— Он поранился, ты же видел, — бросил Игорь.
— Но как так можно пораниться? И почему его раны уже наполовину зажили? Почему так быстро?
— Придёт время, и ты об этом узнаешь, — только и ответил отец.
Время пришло слишком рано. Намного раньше, чем для остальных.
У Святослава был друг Белослав, весёлый шустрый мальчик. Он был старше Святослава, но они подружились. Вместе бегали на речку, вместе тренировались в метании ножа, вырезали из отходов древесины корявые фигурки, собираясь вместе ещё с парой ребятишек, играли в клика и в казаки-разбойники. Чем ещё заняться мальчишкам в селении, которое никогда не знало гаджетов и связанных с ними развлечений?
Когда Белославу исполнилось двенадцать, он прошёл имянаречение, обряд закрепляющий имя, которое он носил. Обряд проводил тоже ведун на капище. Мальчики и девочки, достигшие двенадцати лет, проходили его, словно крещение, и получали тайное имя, которое никто не должен был знать, а так же закрепляли своё имя, если, конечно, этого были достойны. На именины Белослава собрались члены общины, и был красивый праздник.
Через некоторое время с мальчиком начало происходить странное. И без того не отличающийся спокойным нравом, Белослав стал вспыльчивым, агрессивным, словно в него вселился злой дух. Родители заперли мальчика в хлеву и позвали ведуна с сыном. В этот день Святослав узнал тайну их поселения, увидел воочию, что происходило с парнишкой, и тогда пазл сложился.
Парнишка рычал и катался по полу, усыпанному сеном, пока ведун не дал ему отвар притупляющий боль. Буквально влил ему в глотку, потому что мальчик не подчинялся и не слышал, что ему говорят. Отец мальчика и ведун влили ему отвар. Парнишка немного расслабился, внезапно его черты стали расплываться, окутываясь дымкой. Лицо стало преображаться: сквозь кожу проросла светлая шерсть, удлинились зубы, заострились уши. Тело выгнулось дугой, и мальчик упал на пол уже в образе зверя. Святослав не смог его сразу рассмотреть, потому что его тело было в обрывках одежды и сенной трухе. Когда зверь поднялся, Святослав, не веря своим глазам, с восхищением разглядел красивого молодого волка.
Ведун поведал сыну всю правду о том, кто они такие, и Святослав стал с нетерпением ожидать своего перерождения.
Всё это время мальчик очень скучал по Лиле. На обучение у отца он тратил почти всё своё время, и поздними вечерами валился с ног от усталости, чтобы ранним утром снова подняться и приняться за работу.
С девочкой от виделся не так часто, как хотелось бы ему. Но когда выдавалась свободная минутка, мальчик тотчас мчался к дому старого вожака, который приютил девочку, кормил и воспитывал её. Святославу хотелось погулять с ней или просто посидеть рядышком.
Лила всегда встречала его с радостью, как будто в селении он был для неё родным.
— Как ты тут без меня? — спрашивал он.
— Хорошо, — неизменно отвечала малышка, глядя на него грустными глазами.
Вот и теперь она была грустна. Святослав мечтал, чтобы девочка никогда не грустила, но обстоятельства складывались не лучшим образом. Малышка снова и снова грустила.
Девочка жила в селении, где было не так уж мало жителей. Здесь были и взрослые и дети. Но Лила чувствовала себя изгоем среди всех этих людей, никто не играл с ней, дети то ли боялись её, то ли старшие запрещали им с ней общаться, многих отпугивал цвет её глаз — чёрных с красным отсветом. Более взрослые жители и вовсе обходили малышку стороной, словно она их чем-то отталкивала. Особенно те, кто уже прошёл перерождение.
Только лишь Святослав, его отец и мать, да ещё старый вожак, у которого уже не было сил обращаться, и его жена относились к девочке хорошо. Для остальных она словно находилась в коконе, сквозь который никто не пытался её разглядеть. Никто и не замечал, что девочка была с доброй душой.
— Чем занималась сегодня? — поинтересовался мальчик.
— Я хотела поиграть с детьми, но они убежали от меня, — грустно поведала она. — Тётя Даша сделала мне куклу, и теперь я могу с играть с ней.
— Давай я с тобой поиграю! В какую игру хочешь? — предложил он.
— Дочки-матери? — с надеждой взглянула на него малышка. — Ты будешь папа, я буду мама, а это маленькая Лила, хорошо?
Девочка держала на руках маленькую тряпичную куколку, которую ей сделала пожилая супруга старого вожака.
— Маленькая Лила? Это ты, что ли?
— Да, когда я была дома, с папой и мамой.
— Хорошо, — согласился мальчик. — Что мне нужно делать?
— Нужно дочку покормить, видишь, она плачет?
Девочка укачивала куколку на руках.
— А что она будет есть?
— Эх ты! Не знаешь, что дочке надо? Поделись с ней энергией.
— Энергией? Как?
— Погладь её по голове, и она будет хорошо спать.
Святослав погладил куклу по голове, и Лила удовлетворённо прошептала:
— Достаточно. Она уснула.
Девочка уложила куклу спать на импровизированную постельку, укрыла платочком и примостилась рядышком со Святославом.
— А ты сегодня кушала? — спросил мальчик.
— Да, совсем чуть-чуть, — на глазах девочки навернулись слёзы. — Я не могла больше!
— Опять плакала?
— Мне было жалко зайку. Ему пришлось умереть, чтоб я смогла поесть, — глазки девочки снова заблестели.
— Лила, ты должна хорошо кушать, иначе не вырастешь, а останешься маленькой, — желая успокоить девочку, проговорил Святослав.
— Я не могу. Бедные зверьки! Я хочу домой! К маме и папе! — разревелась малышка.
— Не плачь, маленькая! — мальчик обнял девочку. — Когда ты была дома с папой и мамой, было по-другому?
— Папа делился со мной энергией. Если бы мой папочка был здесь, мне не пришлось бы забирать жизнь у зверьков, и они бы побежали к своим деткам.
Святослав знал, что она не может есть твёрдую пищу. Употребляя кровь мелких животных, Лила и этим в какой-то степени отталкивала от себя окружающих.
Он не видел в этом ничего ужасного. Все ведь тоже ели мясо таких же животных, правда приготовленное на огне, а те, кто уже мог обращаться, могли употреблять и сырое мясо в своей второй ипостаси, и даже с кровью, и никто их за это не осуждал. Что же такого было в том, что девчонка могла пить только сырую кровь?
— А как твой папа делился с тобой энергией? Может я смогу? — поинтересовался мальчик.
— Мы же с маленькой Лилой уже тебе показывали! — зазвенел чистый звонкий голосок. — Ты забыл?
— Наверное, забыл.
— Надо погладить по голове. Папа всегда так делал. А потом я становилась очень сильной!
