— Извини, но всё прекрасно.
Делая все возможное, я предложила ей немного алкоголя. Она не выпила, что было хорошо по двум причинам. Один, больше для меня — ура — и два, ну, она выходит из-под контроля, когда напьется.
— Не хочу показаться неблагодарным другом, но мне показалось, что ты сказала, что придешь около двух часов дня, а не десяти утра. И ты тоже пришла с подарками. Получается, ты добра ко мне, потому что я жертва?
Она выглядела невежественной, когда взглянула на меня.
— Жертва? Какая жертва?
— Жертва любви, конечно, — возразила я, изображая возмущение. — Меня пожевали, встали и выплюнули — и это не сексуально.
Она закатила глаза и обратила внимание на жужжащий в её сумочке телефон. Посмотрев на экран, она вздохнула.
— Прости, моя бедная жертва любви, я должна ответить. Я назначаю встречи с потенциальными агентами.
— Ты иди и сделай это, а я продолжу пить эту текилу.
Как только она вышла из комнаты, я закрыла глаза и положила голову на спинку дивана.
Итак, Джеймсон ушел. Так что у меня больше не было отношений.
Я никогда не планировала пропасть, я должна быть счастливой. Я должна была чувствовать себя лучше, зная, что был права насчет существования проклятия нашей семьи.
Испытывала ли я что-то похожее на счастье в тот момент?
Даже не близко. Но я знала, что буду жить, поэтому не было смысла играть как будто моя жизнь закончилась. Благодаря моей семье я видела и хуже. Джеймсон был святым по сравнению с ними.
Когда Олив вернулась, я попыталась отвести взгляд, чтобы она не смогла заметить мои слезящиеся глаза.
О, шшш! Я не плакала молча или что-то в этом роде, у меня просто была аллергия на эту проклятую квартиру.
— Как насчет того, чтобы выбраться отсюда? — тихо спросила Оливия.
Видимо, я не успела отвести взгляд. Я стерла одинокую слезу и сделала последний глоток из бутылки. Как бы я ни хотела напиться с моей лучшей подругой и, возможно, устроить большой пожар и сделать куклу вуду с большими причиндалами, мы не смогли.
— Ага. Мы должны это сделать, — согласилась я.
Оливия потянулась к бутылке в моей руке, и я неохотно от нее отказалась, после непродолжительной борьбы, конечно.
— Я придержу это, и мы продолжим позже.
— Обещаешь?
— Обещаю. — Она сузила глаза, глядя на меня. — Черт, знаешь что? Позволь мне обнять тебя.
Оживившись, я пошевелила бровями.
— И пока я тебя обнимаю, ты будешь обнимать своего красивого мужа? — Я села прямее. — Оливия Торн, ты подаришь мне секс втроем, потому что я жертва любви? Если да, то я полностью согласна.
— Нет, ты, маленькая извращенка. У Джейсона сегодня съемка. Я буду обнимать тебя, пока ты не уснешь. Затем я улизну из твоей комнаты, чтобы переспать с моим хорошеньким мужем.
— Ах, теперь ты просто крутишь нож, который уже вонзился в мое сердце.
— Хорошо. Я все еще злюсь на тебя, ты же знаешь.
Я сделала жалкое лицо.
— На меня? Что я сделала? Я здесь жертва.
— А я твой друг. Ты ждала шесть дней, чтобы сказать мне, что этот мудак сделал. Ты украла у меня право на дружбу.
— О, да ладно. Ты не можешь злиться на меня за это. Я просто не хотела, чтобы ты видела меня несчастной. Я дала себе одну неделю, чтобы выплакать глаза и сердце, и я так и сделала. Не прошло и недели. Теперь это сделано.
Сегодня вечером мы отпразднуем мое одиночество. Я сохранила лучшую часть торжества. Мы устроим вечеринку в Tinder и будем свайпать вправо на всех. Я думаю, что я крутой друг.
Она протянула мне руку и потянула меня вверх.
— Неа. Ты ограбила меня. Это так просто. Я не плакала с тобой и не ругала Джеймсона за то, что он бросил тебя. Теперь, как мне перейти от грусти к гневу, а затем сразу к празднованию? Я все еще зла. И мне тоже грустно.
Потому что мои эмоции повсюду. Я всю ночь отговаривал Джейсона после твоего телефонного звонка. Он согласен со мной полностью. Ты определенно нарушила мои права.
Я наклонила голову и похлопала ее по руке.
— Ой, ты меня любишь. Я бы обняла тебя, маленькая Оливия, но вблизи от тебя пахнет еще хуже.
Она дала мне сильный толчок. Смеясь, я упала на диван. — Не нужно быть злым водопадом, Олив. Будь озером. Как я. Посмотри, как я спокойна.
— Хорошо, — добавила я, когда она продолжала стоять надо мной, приподняв бровь. — Если тебе от этого станет легче, сегодня вечером я, наверное, еще немного поплачу, так что у тебя все еще будет шанс быть несчастной со мной.
— Это больше походит на это. Спасибо. Попробуй поплакать в начале праздника, ладно?
Покачав головой, я встала сама, когда мы начали логическое обсуждение того, как долго мы должны плакать, прежде чем начать празднование.
После того, как Олив помогла мне донести последний чемодан до машины, я оставила ее и сумки и поднялась наверх, чтобы сделать последнюю проверку, и так я оказалась одна в гостиной, просто оглядываясь по сторонам. Вспоминая.
Когда несколько месяцев назад Джеймсон попал в аварию на мотоцикле, мы с Олив бросились к нему в больницу. Это был первый раз, когда я признала, что люблю его.
Когда стало очевидно, что ему будет трудно позаботиться о себе со всеми этими дурацкими сломанными костями, я спросила его, не хочет ли он, чтобы я переехала к нему, чтобы я могла ему помочь. Когда он улыбнулся этой сексуальной, уверенной улыбкой — той самой, которая побуждала твой мозг делать какую-нибудь глупость — и сказал, что думает, что я никогда не спрошу, я испытала облегчение по двум причинам.
Во-первых, мне не пришлось бы избивать его до полусмерти, пока он не понял, что ему нужна я, когда он уже был на больничной койке. Потому что, скажем прямо, что мне бы не понравилось, и, да, мне слишком нравилось его лицо, чтобы все портить.
Во-вторых, я должна был съехать из квартиры, которую делила с двумя очень глупыми людьми — глупыми бывшими друзьями, если быть точным, как для Оливии, так и для меня.
Из-за моего быстрого переезда я не взяла с собой тонну вещей, в любом случае у него было немного вещей, и в возрасте двадцати двух лет, граничащих с двадцатью тремя, быть владельцем всего нескольких чемоданов было немного угнетающе. Подумав об этом, я поняла, что теперь я счастливый обладатель новых воспоминаний. Воспоминаний, которые не уйдут в мгновение ока. Воспоминания, которые я хотела, не были моими, потому что ни одно из них, ни одно из воспоминаний «Я люблю тебя», которые я получила от Джеймсона, не согреет меня ночью.
Нет. Эти воспоминания играли с моим разумом и напоминали мне о том, чего у меня никогда не было в жизни.
