Я взглянула на Адама, чтобы увидеть, слушает ли он меня. Когда наши взгляды встретились, он легким жестом опустил голову.
— Продолжай.
Я фыркнула, было бы легче замолчать, если бы он просто игнорировал меня.
— Кэтрин… Кэтрин тоже никогда не была замужем, но она жила с любовью всей своей жизни, а потом у них родилась моя мама, так что, я думаю, долгое время все было солнечно и радужно. Но когда моей маме было два года, дорогой дедушка начал изменять Кэтрин, а затем ушел от нее к другой женщине, фактически женившись на ней через месяц или около того. Кэтрин вернулась домой, что, по-видимому, было не самым лучшим событием, потому что ее собственные родители, которые, кстати, не были женаты, обращались с ней как с дерьмом. Тем не менее, она воспитывала мою маму, как могла, но со временем очень ожесточилась. Когда моя мама бросила меня на нее, они даже не разговаривали друг с другом, так что очевидно, что женщины в нашей семье сильно облажались, а мужчин не видно.
Я взглянула на него еще раз и обнаружила, что он ждет, пока я продолжу.
— Значит, мы прокляты. А Кэтрин… ну, она заботилась обо мне, когда моя мама ушла, но, как я уже сказала, она очень трудная. Всем, кто смотрит со стороны, кажется, что она ангел, приютивший меня, но это не так. Она хотела, чтобы я была ее версией. Ничего из того, что я делала, не было правильным. Был только ее путь, и когда ты не следовал ее правилам или не делал то, что она хотела, она знала, как бросить тебе в лицо все, что она когда-либо делала для тебя. Я не думаю, что она психически стабильна, на самом деле, но она позаботилась обо мне, а не выгнала меня на обочину, так что, думаю, я ей должна.
Наступила минута молчания.
— Проклятье? — он повторил мое предыдущее заявление. — Поэтому ты вчера сказал, что не любишь никого?
— Я сказал это?
Он кивнул.
Я и мой рот.
И он вспомнил?
— Хм… я не помню, чтобы говорила тебе это, но да. Я не хочу в конечном итоге стать озлобленной женщиной, как они. И не похоже, что нам как семье повезло с любовью, не так ли? Так зачем себя заставлять? Я предпочитаю быть одинокой и счастливой, чем влюбиться в кого-то, родить ребенка… а затем заставить его изменить мне или бросить меня, когда дела пойдут плохо, только для того, чтобы пойти и жениться на какой-нибудь другой цыпочке. — Я покачала головой и обняла колени. — Женщины в нашей семье не получают предложений руки и сердца. Так что нет, спасибо. Я намного счастливее, когда вижу, как другие люди влюбляются, это делает меня счастливее без всякой душевной боли.
— Ты никогда ни в кого не влюблялась? — спросил он, как будто это была самая нелепая вещь, которую он когда-либо слышал.
— Я не осуждала тебя за то, что ты хочешь нормальной жизни, не так ли?
Он наклонился вперед и уперся локтями в бедра, когда его глаза пронзили мои. — Я не осуждал тебя, Люси.
Почему я должна была так волноваться, когда он так на меня смотрит?
Я потянулась к бутылке с водой и сделала еще один глоток, чтобы скоротать время.
— Ну, это звучало так.
Я слегка пожала плечами.
— В любом случае, с такой женщиной, как Кэтрин, мне нужно было сбежать. Когда я лежала ночью в постели, я обычно закрывала глаза и представляла, что нахожусь где-то в другом месте. — Я бросила на него быстрый взгляд. — Я не представляла себе другую жизнь или кого-то, кто придет мне на помощь, но мне нравилось закрывать глаза и уходить куда-то далеко. Это успокаивает меня. Или иногда я представляю себя водопадом, или ветром, или солнцем. По сути, мечтая, я создавала свой собственный солнечный свет для тех дней, когда он мне был нужен. Это был мой побег. Я знаю, что это звучит как сумасшедший, но это помогает мне успокоиться, так что иди на хрен, если ты думаешь, что я сумасшедшая.
Он громко рассмеялся, и я медленно встала со своего места. Видите, у меня было много причин ненавидеть его. Я знала, что это выставило меня сумасшедшей, я знала это, но это не означало, что мне не было больно видеть, как он смеется надо мной. Я аккуратно швырнула бутылку с водой на его диван и направилась к стеклянным дверям.
Может быть, Олив позволила бы мне прижаться к ней какое-то время. В конце концов, я чувствовала себя немного больной. Она не была бы так жестока, чтобы отказать мне.
Прежде чем я успела открыть дверь и выйти наружу, Адам снова схватил меня за запястье — клянусь, у этого парня был какой-то фетиш. Я оглянулась на него через плечо и попыталась стряхнуть его руку с себя, вместе с покалыванием от его близости и прикосновения по моему позвоночнику. Я не была зла или что-то в этом роде, просто устала и, ну, да, может быть, немного обижена.
— Я рада быть твоим развлечением на ночь, но, думаю, мне пора уходить.
— Не надо, — сказал он, нежно проводя большим пальцем по чувствительной коже моего запястья.
Мои брови сошлись вместе, и я посмотрела вниз, туда, где он касался меня, но его палец уже перестал двигаться, как будто этого никогда не было.
— Я не смеялся над тобой, Люси, — мягко сказал он, и моя голова дернулась вверх. Мы стояли слишком близко. Должно быть, он пришел к такому же выводу, потому что отпустил меня и отступил.
Он положил руку мне на поясницу, а у него были большие руки — думаю, чтобы лучше держать меня, — и мягко подтолкнул меня обратно к дивану.
Я села на край и смотрела, как он схватил свой телефон неподалеку.
— Давай я позвоню Дэну и узнать, в чем дело. — Он взглянул на меня и добавил: — Ты так долго ждала, ему будет грустно, если он услышит, что скучал по тебе.
Он выглядел настоящим, поэтому я решила остаться.
— Отлично. — Я откинулась на свое место и схватила подушку, чтобы обнять ее.
Дэн не брал трубку, и я видела разочарование на лице Адама.
Шагая передо мной, он попробовал другой номер. Когда и это не сработало, он глубоко вздохнул и потер затылок.
- Мне это не нравится, — сказал он наконец, клацая в телефоне.
— Ты пробовал набрать свою бывшую?
— Она не отвечает. Дэн тоже. Аделина может быть на съемочной площадке, но Эйден должен был быть дома со своей няней.
— Может быть, они в пути? — предположила я, и в моем голосе проскользнула легкая тревога.
— Должно быть, — пробормотал он, убирая телефон. — Я дам им еще немного времени. Иногда Эйдену требуется много времени, чтобы собраться.
Мы сидели в напряженной тишине, слушая тихое бормотание Фрэнка Синатры. Чем дольше через входную дверь не заходил маленький человечек, тем больше гнева, казалось, исходило от Адама. Чем дольше я оставалась, тем больше я чувствовала, что вмешиваюсь в очередной семейный момент, что было странным чувством, после того как я уже вторгалась несколько раз.
— Итак, что это? — спросила я, указывая на бумаги, когда больше не могла молчать.
