— Разве ты не пришел сюда, чтобы трахнуть меня? Чего ты ждешь? Войди и возьми меня. Я вытерплю этот процесс.
Мне пришлось сдержать смех.
— Чтобы трахнуть тебя? Ты выдержишь?
Она драматично вздохнула, и я улыбнулась прежде, чем она успела меня поймать.
— Знаешь, заняться сексом, продеть иголку, похоть и толчок, горизонтальная хула, окунуть свой четырехдюймовый фитиль, закапывать свою четырехдюймовую кость, большой шлем — хотя с четырех дюймовым инструментом я не знаю, насколько это будет грандиозно, но… Мне любопытно, и я готова, так что давай сделаем это.
Я прошел дальше в комнату и сел на край кровати, рядом с ее бедром.
Она следовала за моими движениями до самого конца. Как бы она ни старалась изо всех сил выглядеть девственницей, жертвующей собой ради Бог знает чего, я не раз замечал, как она смотрела на меня. Более того, она, должно быть, забыла, что я уже знал, что ее тело практически вибрирует каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, что она не может удержаться от того, чтобы прижиматься своим телом к моему всякий раз, когда я ее целую. Если бы мы все-таки занялись сексом, для нее это не было бы жертвой.
— Ты действительно любишь четырехдюймовые члены, не так ли?
Она подняла бровь.
— Я предпочитаю большие, хотя я уверена, что твой выглядит мило.
Я улыбнулся. Она робко улыбнулась мне в ответ.
— Так ты хочешь, чтобы я продел иголку, а?
Ее брови сошлись вместе.
— Вот почему ты сказал остаться у себя, не так ли? Я имею в виду, поэтому ты вломился сюда.
— Вообще-то, я попросил тебя остаться, чтобы мы могли поговорить, и чтобы я мог поблагодарить за то, что ты сделала для Эйдена. Что ты продолжаешь делать для Эйдена и меня. Мы, и он, и я, очень нуждались в сегодняшнем дне. Я не могу сказать, что обливание холодной водой было бы моим выбором, но…
На краткий миг разочарование промелькнуло на ее лице, черт, но она быстро это скрыла.
Моя маленькая лгунья.
— О, — пробормотала она. — Когда ты так поцеловал меня в бассейне, я подумал, что ты хочешь, чтобы я осталась, чтобы ты мог меня поцеловать. И пожалуйста, мне нравится смотреть, как маленький парень смеется.
— Ты вызываешь у меня головокружение от всех этих романтических разговоров.
— Я не занимаюсь романтикой, Адам Коннор.
— Проклятие, да?
Она кивнула, и ее глаза заставили меня посмеяться над ней.
Мой взгляд упал на ее приоткрытые губы, и я не мог удержаться. Я протянул руку и нежно провел костяшками пальцев по ее нижней губе. Она перестала дышать.
— Тебе нравится, как я тебя целую?
— Ты ужасно целуешься, — выдавила она шепотом и покачала головой.
— Это плохо?
— Хуже.
— Значит, ты больше никогда не поцелуешь меня?
— Никогда.
Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы… сначала в верхнюю, потом в нижнюю.
Ее глаза закрылись, и я увидел, как ее руки крепко сжимают простыни.
Не сводя глаз с ее лица, я отстранился и облизнул нижнюю губу. — Даже это плохо?
— Хуже, чем когда-либо, — прошептала она, ее глаза распахнулись.
— Я не хочу быть твоим худшим, Люси.
Она облизала губы и молчала.
— Ты хочешь, чтобы я не делал этого? — спросил я, позволяя своим глазам блуждать по её телу.
Она все еще была в той же одежде: черные леггинсы и футболка с Суперменом. Она никак не скрывала тот факт, что на ней не было лифчика.
— Нет. Я не хочу этого. Потому что…
— Потому что я тебе не нравлюсь, — догадался я, заставив глаза отвести взгляд от контура ее сосков.
Она кивнула.
— Но раз уж ты вломился сюда, я чувствую себя обязанной, как и ты. Думай об этом как о своей награде за авантюризм и попытку взлома и проникновения.
Я отвел взгляд и попытался сделать вид, что обдумываю все это. Я вытянул ноги на кровати и прислонился к изголовью.
— Извини? Что ты делаешь? — спросила она, слегка нахмурившись.
— Устраивайся поудобнее. Давай, ложись обратно.
— Мне удобно, спасибо. Почему бы тебе не пойти и не устроиться поудобнее в своем собственной кровати, собственном доме?
Внезапно она выпрямилась, бросив на меня суровый взгляд.
— Ты этого не сделал.
Я выгнула бровь.
— Что я не сделал?
— Ты не оставил Эйдена одного в доме.
— Это вопрос или факт?
— Вопрос.
Я положил голову на спинку кровати и закрыл глаза.
— Вот почему ты мне нравишься, Люси Мейер. Конечно, я не оставил его одного. Дэн дома.
Она хмыкнула.
— Что именно ты здесь делаешь, если мы не собираемся заниматься сексом?
— Как я уже сказал, я пришел поблагодарить тебя, может быть, украсть еще один поцелуй, пока мы этим занимаемся. Я открыл глаза и повернулся к ней лицом. — Поскольку ты продолжаешь говорить мне, что я плохо целуюсь, я пытаюсь улучшить свои навыки.
— А я твоя морская свинка?
— Поскольку ты единственная, кто жаловался…
— Ну, иди попробуй свои навыки на ком-нибудь другом. Я не буду целовать тебя.
— Я подумаю об этом.
— Ты пришел сюда, чтобы меня разозлить?
Я снова закрыл глаза.
— Ты видела статьи, которые были в свободном доступе? Фотографии Эйдена?
Я почувствовал ее колебания, потом почувствовал, как прогнулась кровать. Когда я посмотрел вниз, я увидел, что она снова лежит, ее голова на одной линии с моей талией.
— Ага. Трудно не заметить.
— Я подаю заявление на единоличную опеку. Я не хочу, чтобы это случилось снова, и пока он с ней, я знаю, что это произойдет. Может быть, не в следующем месяце или в следующем, но в конце концов это произойдет снова. Я все еще должен отправить его к ней, пока судья не примет решение, но я думаю, что они будут на моей стороне.
— А Эйден? Ты думал об Эйдене?
Что насчет него?
Она повернулась ко мне и посмотрела мне в глаза.
— Это его мать, ты же знаешь. Он любит ее. Мы поговорили, и он сказал, что выпрыгнул из машины, хотя знал, что не должен был этого делать, потому что думал, что она забыла о нем и будет грустить, если больше не сможет его видеть. Как ты думаешь, он будет в порядке, если будет видеться только с ней время от времени? Он всего лишь ребенок, Адам. Ему нужна его мама.
— Ты думаешь, что она проводит с ним какое-то время? Что она хорошая мама? О, она была. Вначале Эйден был ее миром, но потом волшебство исчезло. Она сказала, что не может сблизиться с ним, как думала. Она поняла, что это не то, чего она хотела, не тот, кого она хотела. Единственная причина, по которой она летела в Нью-Йорк с Эйденом, заключалась в том, что ей нужно было показать его режиссеру, чтобы получить роль Люси, которую она, кстати, не получила. Я не позволю ей использовать моего сына.
