Она снова икнула.
Я рассмеялся и провел ладонями по ее рукам так нежно, как только мог.
Она пошевелилась во сне.
— Олив?
— Ш— ш— ш, это я, — пробормотал я, целуя ее в шею.
Она вздрогнула под моими губами.
— Адам?
Наклонившись вперед, она потянулась к свету.
— Нет.
— В чем дело? — спросила она тихим голосом, все еще сонным. Это было чертовски сексуально. — Взлом и проникновение снова?
Я взял ее руку в свою и поцеловал ее запястье, когда она повернулась ко мне лицом.
— Не прячься от меня, Люси, — сказал я, к своему удивлению, я не пришел в ее комнату, чтобы сказать ей это. — Не игнорируй меня.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Адам. Который сейчас час?
— За полночь.
Некоторое время мы молча лежали на боку, ничего не делая, только глядя друг другу в глаза. Света, исходящего из— под двери, было недостаточно, чтобы я мог увидеть ее родинку или эти бурные глаза, которые тянулись к чему— то в моей груди, но я был доволен. Того, что я мог видеть о ней, было достаточно, чтобы успокоить мое сердце.
— Доктор?
— У меня назначена встреча на завтра.
— Бывший?
Она покачала головой, глядя в потолок.
— Я говорила с ним, но я не хочу об этом говорить.
Я не настаивал. Мне тоже не хотелось поговорить о ее бывшем.
— Как прошел твой отпуск?
— Это был не отпуск. Я… я должен летать в Париж каждый год.
Она немного пошевелилась, устраиваясь поудобнее.
— День рождения твоей сестры, да?
Я немного улыбнулась.
— Снова преследуешь меня в сети, я вижу.
Она фыркнула.
— Ты продолжаешь называть меня сталкером, я могла бы заслужить прозвище.
Поделюсь ли я с ней своими секретами однажды?
— Ты не пытаешься выгнать меня или дать пощечину за то, что я лег с тобой в постель… ты уверена, что с тобой все в порядке?
Подперев руки под голову, она глубоко вздохнула.
— Я боюсь, Адам.
Для нее это признание, для такого сильного человека, как она, было огромным. Беспокойство в моей груди уменьшилось. Она позволила мне завладеть частичкой своего сердца, даже не подозревая, что делает.
— Иди сюда, — пробормотал я и притянул ее ближе. Она не сопротивлялась. Она не спросила, что я делаю и почему я это делаю. Она просто подняла голову и позволила мне просунуть руку ей под шею, чтобы ей было удобнее отдыхать.
Играя с ее волосами, я закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу.
— Все будет хорошо, Люси.
— Этого не будет. Этого не может быть. И я так чертовски напугана, потому что я не готова родить ребенка одна, Адам. Я ничего не знаю о детях.
— Я знаю. Мы все уладим, Люси. Я с тобой. У меня нет намерений позволить тебе спрятаться от меня.
— Ты не понимаешь, — настаивала она, отстраняясь.
Я положил руку ей на спину и прижал к своей груди, наши носы в дюймах друг от друга, ее дыхание становится моим.
— Не прячься от меня, Люси. Не отстраняйся.
— Я так устала, — прошептала она, ее тело все еще было настороже, все еще на расстоянии между нами. — Я так устала пытаться все удержать и еще больше все испортить. Я разговаривала с Кэтрин. — Она вздохнула и уткнулась лбом в мой подбородок, ее руки сжались на груди между нами. — Я даже не знаю, почему я это сделала. Это неправда, я знаю, почему я это сделала. Я подумала… может быть, ты знаешь. Может быть, она была бы там для меня. Может быть, она что-то сделает, и все будет хорошо. В конце концов, она семья. И это то, что делает семья. Это то, что Олив делает для меня.
— Я так понимаю, это не очень хорошо.
Невеселый смех.
— Да, можно так сказать. Каждый раз, когда я разговариваю с ней, радостной или грустной, она каким— то образом убивает что- то во мне.
— Я поддержу тебя, Люси. Ты можешь доверять мне. Я вижу, кто ты. я вижу кто ты есть, и я хочу, чтобы ты выбрала меня. Я хочу, чтобы ты открыла глаза и посмотрела на меня, чтобы ты могла видеть, что у меня есть все, что нужно, что я могу позаботиться о твоем сердце.
— Я больше не ненавижу тебя. — Ее пальцы двигались по моему подбородку, по моей шее, ее прикосновение — жгучий след в моем сердце.
Я хотел эту девушку… эту сильную, красивую девушку. Я хотел, чтобы она была моей. Держать ее за руку и идти по улице. Улыбаться вместе с ней. Делать простые вещи. То, что другие люди считали само собой разумеющимся. Я хотел смеяться вместе с ней. Я хотел проникнуть в ее сердце так же, как пробрался в ее спальню.
— Я больше не ненавижу тебя, Адам Коннор, но я не могу тебя любить, я не могу влюбиться в тебя так. Я не хочу ломаться, как они.
— Люси, — пробормотал я. — Неужели ты думаешь хоть на секунду, что тебя кто-нибудь сломает? Разве ты не видишь, кто ты, когда смотришь в зеркало? Если чье- то сердце разобьется, весь ущерб будешь наносить ты.
— Ты… Ты и твой сын меня сломаете.
— Эйден любит тебя.
— И я люблю его. Но когда ты разобьешь мне сердце, я потеряю и его. Из-за тебя,… ты мудак, — сказала она с первыми признаками раздражения и веселья в ее тоне. — Я бы потеряла вас обоих.
— Значит, ты уверена, что это моя вина. Что— что?
— Ты смотрел на меня? Я ангел.
Я откинул ее голову назад и нежно, быстро поцеловал ее в губы.
— Давай не будем играть в игры, Люси. Я хочу твое сердце, и оно у меня будет. Давай не будем играть, давай пропустим эти части.
— Хм. — Ее губы прикоснулись к моим, и она обхватила мой подбородок ладонями. — Только потому, что ты такой, какой ты есть, ты думаешь, что можешь взять все, что захочешь?
Ее палец раздвинул мои губы и вошел в мой рот. Я провел зубами по ее коже, а затем осторожно пососал ее. Она подвинулась ближе.
— Я не хочу многого, Люси. Ты должны была уже это видеть.
— И все же ты все еще хочешь мое сердце.
— Я хочу иметь шанс завладеть твоим сердцем. Я сделаю все остальное. Просто забудь о твоем глупом проклятие и поверь мне. Это все, что я хочу.
