— Вы все изменяете, — она будто перестала слышать меня, устремив отсутствующий взгляд в пустоту. — Вы не умеете любить. Вы не умеете быть ответственными.
— Ты сошла с ума, Шарлотта? — не выдержал и прикрикнул я.
— Ты должен понимать, что кем бы ни была твоя Наоми, сколько бы она ни значила для тебя сейчас, — глаза холодного голубого оттенка вонзились в меня с устрашающей прямотой, — пройдет время, и ты остынешь к ней. Поймешь, что эта девушка уже не привлекает тебя так, как месяц, год назад. И однажды ты проснешься с мыслью, что все, — ее голос, смех, улыбка, от которой раньше перехватывало дыхание, — раздражает. Бесит до остервенения.
— Замолчи, — процедил я.
— Я понимаю, — прикрыв глаза, тихо проговорила Шарлотта. — Правду всегда тяжело слышать.
— Твоя правда меня не касается, — суровым тоном изрек я. — Мне плевать, если тебе попадались такие козлы. Мне плевать, если они любили тебя и забывали на следующий день. Мне плевать, что ты разочаровалась в мужчинах.
Я слегка опешил, услышав всхлипы. Шарлотта спрятала лицо в ладонях, и ее плечи дрожали в нахлынувшем приступе слез. Я не собирался извиняться за свои слова и утешать ее. Я молчал, позволив угнетающей тишине, разорвавшей в клочья мое хорошее настроение, заполнить салон автомобиля.
— Я покажу тебе, — прошептала Шарлотта, поднимая голову. — Я покажу, что ты не лучше всех.
Я закатил глаза, посчитав ее угрозу пустым звуком, но как только ощутил руку на своем паху, мгновенно изменил мнение.
— Какого хрена ты творишь?! — прорычал, скинув с себя ее ладонь.
Но Шарлотта впустила в ход вторую руку, которой коснулась моей шеи. Она наклонилась через центральную консоль и собиралась поцеловать. В последний момент я сумел увернуться от ее губ, которые целились в мои, но промазали и прижались к скуле. Меня обдуло яростным жаром злости, и, резко свернув с дороги, я затормозил.
Внедорожник остановился со слабым толчком.
— Прекрати, черт подери, — я пытался схватить ее за запястья, но она изворачивалась слишком ловко.
— Не сопротивляйся, Зак, — с плотоядной улыбкой на лице проронила она.
Шарлотта, вцепившись мертвой хваткой в мои плечи, приподнялась, чтобы сесть на меня.
— Не заставляй вышвыривать тебя на улицу, — я оттолкнул ее.
— Неужели я не возбуждаю тебя? — с притворной обидой спросила блондинка.
— Ты мне противна, — рыкнул я, удерживая ее на месте.
— О, правда, что ли? — она усмехнулась. — Тебе было противно, когда ты жестко имел меня на выпускном? Серьезно?
— Это в прошлом, Шарлотта, — проговорил я, испепеляя ее гневным взглядом.
Она перестала брыкаться и замерла, стоя на коленях на соседнем сидении и глядя на меня сверху вниз.
— В прошлом? — переспросила слабым голосом.
Я сделал глубокий вдох.
— Да.
Ее веки обрушились на глаза.
— Отпусти.
— Ты успокоилась?
Она вяло кивнула, скатившись вниз и откинув голову.
— Ты чокнутая, — устало сжав пальцами переносицу, сказал я.
— Прошлое, — вдумчиво пробормотав это, она потянулась к сумочке, которая лежала на задних сидениях.
— Что ты делаешь? — угрюмо спросил я, наблюдая, как Шарлотта копошится, что-то ища.
Она без слов достала черный бумажник и открыла его.
— Вот, держи, — с этими словами она протянула мне фотографию улыбающегося маленького мальчика с вьющимися пшеничными волосами. — Познакомься с нашим прошлым, Зак.
Я скорее автоматически взял у нее фото и уставился в большие зеленые глаза ребенка.
— Кто… это? — прохрипел я, чувствуя, что не могу пошевелиться.
— Лукас, — с кратким вздохом ответила Шарлотта. — Ему пять.
Я медленно моргнул, тупо пялясь на изображение.
— Не понимаю… Почему ты сказала: «Наше прошлое»? — найдя в себе силы, я повернул голову и устремил недоуменный взгляд на блондинку, которая с печалью растянула губы в улыбке и опустила глаза к фотографии.
— Потому что так и есть.
— Ответь нормально, — потребовал я, сжав кулак.
— Лукас… Он твой сын, Зак.
ДЕСЯТАЯ ГЛАВА
Я не знал, что сказать.
Мы сидели в пустом кафе, где малейший шорох был подобен грому.
Я сверлил взглядом отполированную поверхность стола, в то время как Шарлотта что-то говорила. О моем сыне.
У меня есть сын.
Ему пять лет.
Но я узнал об этом только сейчас, этим гребаным вечером, от девушки, которая своим заявлением отправила меня в нокаут.
Дерьмо.
Я бы посмеялся от души, если бы это оказалось чьим-то розыгрышем, пусть и чертовски идиотским. Но надо мной пошутил разве что Господь, и смеяться вовсе не хотелось. Я бы пожелал, чтобы это оказалось ночным кошмаром, пожелал бы проснуться и почувствовать Наоми рядом, но ведь это непозволительная роскошь в данной ситуации, да?
Я не спал.
Это было по-настоящему.
— Как это произошло? — опершись локтями о колени, я погрузил пальцы во влажные от дождя, который все еще тарабанил со страшной силой по окнам кафе, волосы.
— Я думала, тебе известно, как появляются дети, — холодно усмехнулась Шарлотта.
Сука.
Сейчас я ненавидел ее.
— Как. Это. Произошло? — я ударил ладонью по столу так, что вздрогнула металлическая подставка для салфеток, и поднял голову, вонзив в оторопевшую блондинку пронзающий взгляд, полный злобы и решительности. Не время веселиться, черт возьми.
Поджав губы и опустив глаза, Шарлотта отстранила от лица чашку с кофе.
— Видимо, презерватив порвался, — мямлящим, неуверенным тоном отозвалась она.
— Видимо? — стиснув зубы, переспросил я.
Я был на грани, чтобы не закричать на Шарлотту, не вытрясти из нее всю правду, потому что ее медлительность, ее хождение вокруг да около дико взбесило меня.
— Может, это просто не мой сын? — я сжал ладонь, которая лежала на столе, в кулак и наклонил голову вбок, пытаясь заглянуть в отведенные светло-васильковые глаза, скрытые от меня длинными ресницами. — Может, ты сейчас сидишь и врешь мне? Только я не могу понять, с какой целью…
— Знаешь, — она громко поставила кофе. Последние крупицы моего терпения испарялись в раскаленном воздухе. — Ты в праве не верить мне. Я понимаю это. Но я точно уверена в своих словах. Лукас — твой сын, — Шарлотта посмотрела на меня, и я скривился, не в состоянии проникнуться той невинностью и искренностью, которая плескалась в прямом ее взгляде. — У меня никого не было после выпускного.
