«Человек, который так смеётся, лживым не будет».
Фёдор родился Калугиным – этим всё сказано. У них у всех, пусть специфическое, не всегда понятное, но чувство юмора имелось, улыбки до ушей с лиц не сходили. Правда, сейчас Фёдор пообтесался, заматерел, укрепился в вере, на людях лишний раз скалиться не станет, но порода как была Калугинская, так и осталась. И в кого Лёшка угрюмым уродился – неясно. В Михаила, если только, другого своего дядьку? Но и тот не родился угрюмым, жизнь скрутила, не отпустит никак.
– Посмотрю. Игнат, пойдём, и ты глянешь.
– Чего глянуть-то? – с готовностью отозвался Игнат, вставая.
– Интернет-магазин мебели делаем, раньше рекламы хватало, социальных сетей, но расширяться надо, тем более, помощник вырос, – похвалил сына Фёдор.
– Спаси Бог, – поблагодарил он жену, поцеловал каждого из младших детей и двинулся на второй этаж.
– Спасибо, – подхватил Алексей, клюнул мать поцелуем, поспешил за отцом.
Игнат тоже поблагодарил, хотел было убрать со стола, но расторопная Маша подхватила тарелки, понесла к раковине, за ней торопилась Даша, держа в руках чашки. Полина посмотрела вслед мужчинам и принялась за свои дела – их всегда много, как бы ни облегчал муж быт техникой от мультиварки до посудомоечной машины.
Игнат ещё в первые приезды удивлялся, что местные хлеб сами в русской печи пекут, а всё оказалось просто: автолавка с хлебом приезжала всего три раза в неделю, на всех не хватало. В печи испечь за один раз можно больше, чем в духовке, к тому же вкуснее.
Печь же, при условии сибирских морозов, вещь в доме наиважнейшая. Газ в Кандалы в советское время не провели, теперь приезжают депутаты перед выборами, трясут бумажками с обещаниями, нагородят с три короба и исчезают до следующих.
Отопление в доме Фёдора не печное, но красавицу поставили. Во-первых, отличная замена плиты в случае надобности, во-вторых, полетит в трескучий мороз новомодный котёл, околеют всей семьёй. Проверенное веками надёжней.
– Ты что же, и интернетом пользуешься? – подначил Игнат брата, оказавшись в его кабинете, что располагался в торце первого этажа, с видом из окна на палисадник, усаженный цветами.
Кабинет просторный, мебель из натурального дерева, собственного производства, на столе тонкий монитор компьютера, в стороне, на стеллаже, среди книг – роутер.
– Бог дал, надо пользоваться, – серьёзно ответил Фёдор, лишь в самых уголках глаз мелькнуло лукавство. – Показывай, Лёша.
__________________________________
* Согласие – группа объединений христиан в старообрядчестве, придерживающаяся той или иной разновидности вероучительной и обрядовой практики.
** Беспопо́вство (беспоповцы) – одно из двух основных направлений русского старообрядчества, последователи которого не имеют духовенства.
*** Поморцы – одно из согласий беспоповского толка. РФ зарегистрировано 288 старообрядческих религ. организаций разных согласий:)
Глава 3
Дом Бархановых – через три двора от Калугина Фёдора. Из кирпича, с широкими окнами, с верандой во всю лицевую стену. Палисадник пестрит цветами. На заднем дворе огород – грядка к грядке; оставшийся со стародавних времён сруб – изба-пятистенка. Предки Барханова Петра – отца семейства – пришли в Кандалы в восемнадцатом веке, стали одними из тех, кто присмотрел высокий берег в объятиях тайги, основались здесь накрепко.
Семьи уселись за стол, радующий разносолами. Тут тебе и фаршированный чир, и запечённый муксун – деликатесы, выловленные в реке, – и мясо марала, разваренное, с душистыми травами, и грузди солёные, один вид которых возбуждал обильное слюноотделение. Удачно Игнат приехал, между Петровым и Успенским постом*.
Сам он забыл, когда пост держал в последний раз. В Рязанском военном училище не до причуд было. На службе же порой такую дрянь есть приходилось, что вспоминать не хочется, иногда дни терялись, недели путались, не до религиозных традиций. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, так что Игнат принимал традиции людей, к которым приехал, у которых собирался взять себе жену.
Вот такие они, где-то странные, порой фанатично верующие, иногда живущие по законам общины, потому что так проще, не дадут пропасть. Не Игнату судить их, не ему диктовать условия, его дело уважать традиции и быт этих людей.
Он поднялся, вышел на высокое крыльцо. Сумерки, тепло, безветренно, странно тихо, не слышно ни собак, ни домашней скотины, будто замерло всё, только мошка кружит, но от неё придуман репеллент. Бог дал – надо пользоваться.
На крыльцо выбралась Люба. Пока сидели, Игнат рассмотрел её лучше, мнения своего не изменил. Приятная женщина, красивая даже. Платье из вискозы прикрывало колени, зато показывало пышную грудь, голова покрыта обычной косынкой. В миру Люба совсем другая, если верить фотографиям: яркая, современная, модница. Здесь, при родителях, не забалуешь.
Следом выскочил Кирюшка, вцепился маме в подол, поглядывая с подозрением на чужого дядьку, словно чуял что-то, понимал.
– Поди сюда, Кирюшенька… – Выглянула мать Любы, Елена Ивановна, позвала внука. – Идём, вкусного тебе дам. – Кирюшка упрямо покачал головой, сильнее насупился. – Деда сейчас из воздушки по банкам стрелять будет. Пойдёшь? – быстро нашлась она.
Кирюшка довольно подпрыгнул на месте, рванул со всех ног в дом, обогнув сначала Игната, а потом бабушку.
– Пойдём, прогуляемся? – предложил Игнат.
– Куда здесь ходить-то? – криво улыбнулась Люба, ей было заметно не по себе, Игнату тоже.
– Вот и покажешь. Я последний раз лет пять назад здесь был, даже семь, Даша у Фёдора ещё не родилась.
– Пойдём, – вздохнула Люба, оправила невидимые складки на подоле, спустилась с крыльца, Игнат воспользовался, оценил вид сзади – аппетитный.
Беседа не клеилась, настолько глупо себя Игнат не чувствовал давно, если вообще подобное с ним случалось. Генеральский сын родился уверенным в себе – встроенная функция. С ней рос, в детстве ещё опасался гнева Божьего, что не спасётся, потом этот страх выветрился, вышколилась убеждённость, что ему всё по плечу. На женский пол эта уверенность тоже распространялась.
Сейчас шёл, не зная, что сказать. Чужой, по сути, человек. Да, женщина, да, приятная, но абсолютно посторонняя и не такая интересная, чтобы перед ней коленца выписывать. За пределами села он бы точно знал, что делать, говорить, куда направить мысли, и не только мысли, а здесь… Может, послать в эротические дали идею с женитьбой? Дослужится до своих звёзд, успеет. Или жениться на Ритке – была у него зазноба сердца. На роль жены подходила, как корове седло, но вело Игната от неё всерьёз.
Дошли до реки, спустились по густо усеянному травой берегу, устроились на поваленном бревне, подальше от людских глаз. Вроде пошёл разговор. О службе Игната – по верхам, всего не расскажешь, о работе Любы, планах, вкусах, желаниях. Не сокровенно, но понять, что за человек перед тобой, можно.
