Гематогенку протянул! Новый уровень завоевания женщины! Не бриллианты, не новомодный клевер из последней коллекции Ван Клифа, и даже не жаркие ласки, а гематогенка в ярко-розовой обёртке.
Эпилог первый. Шура
Снег звонко скрипел под ногами. Искрился на прямых солнечных лучах, которые лились с ясного, ярко-голубого неба.
Шура услышала сигнал сообщения, скинула варежку, забралась в карман пуховика, чтобы тут же достать телефон, поскорее увидеть, кто написал. Вдруг?.. Болезненное чувство, заставившее сердце замереть перепуганным зайчишкой, не оправдало ожиданий. Всего лишь рассылка от МЧС.
Тяжело вздохнула, изо всех сил постаралась не заплакать и продолжила путь в сторону дома. В носу щипало вовсе не от мороза – на глаза наворачивались предательские слёзы. А ведь она обещала, что не будет плакать, не станет дёргаться от каждого сигнала. Будет наслаждаться сибирской природой, бело-голубым снегом, морозом. Всем, что теперь превратилось в экзотику для Калугиной Александры.
Шура никак не могла привыкнуть к длительным командировкам мужа. Два года прошло с первой, а привычка не выработалась. Она старалась изо всех сил. Не раскисала на людях, улыбалась, когда приезжали родственники, ходила по магазинам и «просто прошвырнуться» с Леной или сестричками Игната. С удовольствием играла с племянницей – про себя мечтая, что ещё совсем немного, и у них с мужем появится свой ребёнок. Врачи проявляли всё больше лояльности в этом вопросе, больше не говорили категоричного «нет», а значит, скоро можно будет задуматься всерьёз. Заняться планированием беременности.
Шура скучала по Игнату, постоянно лезла в интернет, пытаясь выловить хоть какие-то новости из мест, где предположительно находился её муж. Только предположительно! Совершенно бесполезное занятие, от которого она лишь расстраивалась, накручивала себя, теряла покой, сон, аппетит – последнее сильнее всего огорчало мужа.
В итоге окружающие замечали, что жена без пяти минут генерала таяла на глазах, видели синяки под глазами, бледность, следы слёз. После, естественно, рассказывали Игнату, тот в свою очередь расстраивался. Иногда журил Шуру, иногда утешал, но всегда заметно огорчался. Вместо радости встречи – огорчение из-за несдержанности жены.
– Ёжичек, – говорил Игнат. – Ты жена военного. Привыкай.
– Я привыкну, – соглашалась Шура. – Обещаю.
И снова она не сдержала обещания. Дёргалась, плакала, шерстила по ночам интернет. Родные видели и наверняка доложат Игнату.
Резкий сигнал автомобильного клаксона вывел Шуру из задумчивости. Посторонилась, отошла поближе к высокому, выше её роста, сугробу. Мимо прокатился новый УАЗ Патриот на высоких колёсах с зимним протектором. Остановился через несколько метров.
– Подвезти, Шура? – выглянул из окна Лёша Калугин. – Забирайся, а то зябко на улице.
«Зябко»? Ничего себе «зябко»! Шура забыла, что минус тридцать пять по Цельсию – всего лишь «зябко» в родных Кандалах. Вот минус пятьдесят – это холодно.
– Спаси Христос! – ответила Шура, когда забралась в салон.
– Ревела? – оглядев родственницу, заявил Лёша.
– Нет, это от мороза. С непривычки, – соврала Шура и тут же покраснела.
– Лгать грешно, – степенно проговорил Лёша, становясь похожим на своего отца.
Один в один. Черты лица совсем другие, но каким боком не повернётся, отовсюду видно – Фёдора Калугина сын.
– Лёша, слышала, ты женишься? На Брусникиной Татьяне, – чтобы перевести тему от неприятной, спросила Шура.
Калугин Алексей окончил институт и приехал в родное село перед переездом в Москву, как и планировал все годы обучения. Побыл неделю, вторую, месяц, и… добровольно остался.
Отцу требовалась помощь, тот был справным хозяином, удачливым предпринимателем, талантливым столяром, но новые технологии, маркетинг давались ему с трудом, да и некогда вникать было, с таким-то семейством. Полина как раз мальчика родила, Гришу. «Дал бог утешение на старость», – шутила довольная мама.
Как уедешь? За главную помощницу Машу не оставишь, той немного до колледжа осталось, потом институт – лет семь-десять пролетят, не заметишь. Одним словом, остался Лёша в Кандалах.
Ещё выше стал, раздался в плечах. Красота и миловидность, которые достались от матери, улетучились, скрылись под аккуратной, ухоженной бородой, за спокойным не по годам взглядом, степенными движениями.
Девушки, конечно, заглядывались на Алексея, но романов, особенно с намерением жениться, ему не приписывали. Поговаривали, мол, слишком часто Патриот Фёдора, с Лёшей за рулём, в райцентр мотается: живёт там его сердечная привязанность. Однако, люди языками мелют быстрее, чем суховей жару с лесными пожарами приносит, никто ту «сердечную привязанность» в глаза не видел. Сам же Алексей молчал, если и знали что родители, дальше порога своего дома не выносили.
А на днях вдруг разлетелся слух, что Лёшка Калугин женится. На своей, на местной, из крепкой верой семьи берёт девушку.
– Не знаю ещё, – в своём духе ответил Лёша. – Сговорились, родители благословляют. Приглядеться надо друг к другу, – буркнул он и тут же замолчал.
– Приглядывайся, – прыснула Шура.
Действительно, жених с невестой всё время по соседству жили. В одну школу ходили, Таня на несколько классов младше, только в сельской школе, где зачастую два-три класса в одном помещении сидят, это никакого значения не имеет. На речку вместе бегали, по банкам из воздушки в конце огородов били, птиц пугали. Конечно, необходимо приглядеться друг к другу, познакомиться.
– Летом свадьба, приезжайте с Игнатом, – сказал Лёша, когда остановился у калитки родного Шуриного дома.
– Обязательно, – улыбнулась Шура.
Дом за три зимы, что Шура не приезжала в Кандалы, изменился до неузнаваемости. Появилась пристройка, где стоял насос для воды, котёл для отопления, нашлось место для автоматической стиральной машины – роскошь, о которой Калугина Шура в своё время и мечтать не смела, как и о тёплом санузле. Окна сверкали стеклопакетами, крыша – новым настилом, забор стоял новый, высокий, крепкий.
Всё, что необходимо – починено, покрашено, приведено в порядок. Дорожка между высоченных сугробов была вычищена сильными мужскими руками, привыкшими к физическому труду.
Отряхнула снег на крыльце, прошла в сени, взявшись за дверную ручку для своих. Всё по-прежнему, как привыкла Шура. Новшества, которые появились в доме, бытовая техника, новая мебель – всё вписывалось в вековой уклад, современность не вытесняла привычный быт.
Проскользнула в свою комнатку, крохотную, не сравнить с квартирой, где после замужества жила с мужем Калугина Александра. Кровать полуторка, оставшаяся ещё с детства, только матрас недавно поменяли. Новый шкаф, стол, кресло-качалка у окна – вот и всё убранство. Машинально перекрестилась, глянув на иконы. Начала раздеваться, уж очень тепло было в доме, жарко.
