Уже год Элис Эмон была по-настоящему несчастна. Несчастна настолько, что даже стихи volitare не приносили утешения. На странице volitare появлялись строчки, и каждая прошивала сердце навылет, заставляя замереть дыхание, поверить, что мир остановился. Что некий человек, если только возможно ник – едва ли не случайный набор букв – считать человеком, попадает в унисон вибрациям её души. Однако, пронзительные строфы не успокаивали Элис, не делали существование во вселенной хотя бы на мгновение терпимым.
Ровно год назад, в такие же предпраздничные дни, когда Лондон утопал в иллюминации, а витрины многочисленных магазинов, от Harrods до букинистической лавочки рядом с квартирой Элис, начинали светиться волшебством, она рассталась с Сашей навсегда.
Увидев фотографию на странице Марьяны, Алиса не смогла прятаться за выдуманной версией, что это случайное, неизвестно откуда взявшееся фото спящего Саши. Её Саши! Татуировка, сделанная осенью, в виде летящих «галочек»-чаек на внутренней стороне локтя указывала на то, что изображение свежее.
Между Чикаго – столицей Иллинойса – и Нью-Йорком почти тысяча триста километров, не меньше шести-семи часов езды на автомобиле на неразрешённой скорости, и это бесконечно ближе, чем Лондон.
Пересилив боль, похожую на ковыряние раскалённой кочергой во внутренностях, Элис отправила пост Саше, намереваясь не смотреть ответ никогда в жизни. И всё равно посмотрела. «Прости», – выжгли сердце до золы чёрные буквы на светящемся мониторе. Вежливое «прости», будто ей наступили на ногу в рутмастере, а не разбили сердце!
Элис Эмон не слишком долго думала, прежде чем ответить: «Ничего страшного. Я удовлетворяю свои потребности с Полом Бриделем».
Конечно же, она не поехала в пригород Лондона к прилетевшей звезде спорта первой величины. Информация просочилась в СМИ, в фанатское сообщество. У места съёмок сновали жаждущие одним глазком увидеть Александра Хокканена, попасть под обезоруживающее обаяние льдистых глаз и улыбки, заставляющих женские сердца трепетать. Элис Эмон проводила дни, терзая струны скрипки, слушая окрики Роберта Эйбрамсона, поминутно борясь с желанием рвануть туда, где Саша.
Сердце в висках звучало в фа диез минор – угрюмая, мрачная тональность. Негодование, недовольство – вот, что главенствовало в те дни в мыслях и чувствах, пока не начинали проступать ноты ре диез минор – предчувствие глубокого душевного страдания, нависшего отчаяния, депрессии, мрачного состояния души.
Элис игнорировала звонки и сообщения, прикусывая кутикулу, отрывая кожу до крови. Приходилось играть через боль, и она всё равно не могла сравниться с болью душевной. Сколько бы она ни говорила себе, что ведёт себя глупо, продолжала скидывать звонки и игнорировать сообщения.
Вечером, накануне Рождества, Элис закрылась в своей комнате, терзая струны скрипки, уже не веря, что музыка – неизменный источник вдохновения, радости, успокоения, – снимет толику разрывающей боли, пока, вконец устав от переживаний прошедших дней, не застыла в ватной тишине.
Постепенно квартира наполнялась звуками, она слышала, как зашёл Пол, звякнули ключи в прихожей, хлопнула дверь в соседской комнате, щёлкнул выключатель ванной комнаты, зашуршала вода.
Голос Саши раздался внезапно, как литавры в сто третьей симфонии Йозефа Гайдна. На цыпочках она подобралась к двери и слушала диалог Пола и Саши.
«Элис Эмон живёт здесь».
«Да, мы живём вместе».
«Да, говорю по-русски».
«Да, Пол».
«Пол Бридель».
Через доли секунды Пол, по обыкновению завёрнутый после душа в широкое полотенце на манер римских патрициев, постучался к Элис, и так же по обыкновению открыл, не дожидаясь ответа.
– К тебе, – Пол показал глазами на входную дверь, угол которой виднелся из комнаты. Саша, от кроссовок до влажной от измороси, спадающей на лоб чёлки, был также виден. – Это проблема?
Глава 32
Элис безумно хотелось закричать: проблема, огромная, убийственная проблема, как дыра в груди. Она лишь покачала головой, давая понять – всё отлично. В это мгновение Саша переступил порог комнаты. Пол ретировался, буркнув, что через пять минут уходит.
– Здравствуй, Алиса Щербакова, – проговорил незваный гость, возвышаясь над сжавшейся, кажется, до размеров микрочастицы Элис.
– Значит, это тот самый Пол Бридель. Сосед? – после бездонной паузы, куда падала Элис, как девочка Алиса Плезенс Лидделл в кроличью нору, спросил Саша.
– Да, – отвернувшись к окну, прохрипела Алиса Щербакова. Всё ещё Сашина Алиса Щербакова.
– Маленькая лгунишка, – он присел на корточки, как летом, когда обрабатывал раны на девичьих ступнях. Алиса так же сидела на кровати, а Саша – на полу и смотрел в лицо собеседницы, не отводя взгляда, не позволяя ей отвести свой.
– Зато ты огромный лгун! – не выдержала Алиса.
– Вряд ли… – горькая ухмылка прорезала черты красивого, невозможно любимого лица.
– Ты не обманывал меня? Это не твоя фотография у Марьяны?
– Не обманывал, – после повисшей зловещей тишины раздалось в комнате. – Моя.
Алиса смогла лишь пропищать что-то неясное, тряся ладонями, в бесполезной попытке скинуть липкую, ненужную правду.
– Трудно отказаться, когда женщина трётся о ширинку. Прости меня.
Алиса уставилась на Сашу. Прости? Прости? Прости?! Он сошёл с ума! Так не делается. Не поступается. Не думается. Не говорится. Никогда!
– Я не хотел этого, – зачем-то продолжил человек, сидящий у ног Алисы. Внешне это был Александр Хокканен – красавец с упрямо свисающей чёлкой, синим-синим, убийственным взглядом, но никак не Саша. Не её Саша. Не её…
– Чего же ты хотел?
– Хотел? Хотел, чтобы девушка, которую я полюбил, была рядом. Пусть не в соседней комнате, не в соседнем штате, но рядом. Понимаешь? Хотел просыпаться с ней несколько раз в месяц, а лучше каждый день. Хотел жить с ней, создать семью, родить детей. Не сейчас, нет. Девушка, которую я полюбил, совсем девочка, ей рано выходить замуж, рожать, а позже – обязательно. Хотел поддерживать её, забирать после репетиций, целовать, баловать, злиться, когда не получается встретиться. Хотел знать наверняка, что она – рядом. Хотел, чтобы ты была рядом. Это просто, Алиса, проще, чем ты думаешь. В Штатах больше двадцати музыкальных школ с мировым именем, у меня достаточно денег оплатить любую из них.
– Ты не знаешь нюансы, не понимаешь.
– Всегда существуют нюансы, Алиса. Всем приходится подстраиваться, кому-то необходимо идти на уступки. Я связан сотнями обязательств, ты – пока нет. Большое будущее нашло бы тебя и здесь, и в США, и в Азии.
– Что бы это изменило? – взвизгнула Алиса. Она не верила, что Марьяна упустила бы свой шанс рядом с Сашей. Или он с ней. Будь Алиса в соседней спальне или в соседнем штате – ничего бы не изменилось.
