Тогда Элис сдавалась. Сидя в своём номере, один на один со своим непреходящим, зудящим, как старая болячка, несчастьем, открывала запись трансляции и смотрела, смотрела, смотрела, ненавидя себя за слабость, глупость, бесконечную, неотступную боль. Александр Хокканен одерживал одну победу за другой, ожидаемо, без интриг и волнений. Он был признан абсолютным рекордсменом по количеству золотых наград в истории Олимпийских игр, а также наград в истории чемпионатов мира по водным видам спорта.
Объективы видеокамер со всего света выхватывали рассекающие воду плечи, руки, резкий поворот головы на вдохе, прозрачную гладь воды, омывающую лицо спортсмена. Сверкающую, обезоруживающую улыбку, сводящую с ума миллионы поклонниц. Широкую вздымающуюся грудную клетку, когда Александр Хокканен шёл по дорожке, игнорируя операторов и вспышки фотоаппаратов. Вид со спины – реверанс в сторону толпы фанаток мировой знаменитости. Вспышки фотокамер, гимн чужой страны, неизменная улыбка и короткие, малоинформативные интервью.
Элис Эмон хотела бы забыть Сашу, мечтала об этом, но не могла. Может быть, плохо старалась, может быть, беззаботный Сёмка, вдруг вымахавший выше сестры, занимающийся плаванием, невольно напоминал о своём кумире Хокканене. Может, играло роль неумение Элис выбирать мужчин – добродушный человек-медведь служил бесконечным, зудящим напоминанием. А может, это и была любовь, та самая, над которой не властны время и расстояние. Как не властны они над чувством бесконечного несчастья, накатывающего на Элис, стоило ей отвлечься от музыки.
Тем летом Анна Эмон, после продолжительного лечения почувствовав себя лучше, также решилась на поездку в Женеву. Последний раз она была в Швейцарии на конкурсе скрипачей несколько лет назад, когда Элис ещё училась в академии. Тогда бабушка пробыла в городе меньше суток, ревностно следила за финальным выступлением внучки, поздравила с заслуженной, безоговорочной победой и улетела домой, оставив Элис радоваться в кругу друзей.
В этот раз бабушка сняла номер в Beau Rivage Geneva – пятизвёздном отеле с видом на озеро, – и не пропускала ни одного выступления дуэта внучки и Пола Бриделя, будь это академическая программа фестиваля Бельрив или легкомысленное выступление на сцене парка Ля Гранж.
Тем летом бабушка была на удивление общительна, приняла приглашение четы Бридель и два дня провела в их гостеприимном особняке. Элис не могла не удивляться происходящему. Артур Бернард Бридель был знаковой единицей в мире музыки, Мария – приятным в общении человеком, притягивающим окружающих мягкой улыбкой, доставшейся сыну, но Анна редко сходилась с людьми настолько, чтобы оставаться в гостях дольше пары часов. Вся её жизнь вертелась вокруг города на Неве, загородного дома, семьи дочери, внуков, особенно Алисы, была наполнена музыкой до самых краёв. Порой изумляло, как настолько знаменитая личность оставалась многие годы незаметной и одновременно незаменимой.
Элис с Полом заехали в гости в родительский дом Бридель всего на несколько часов через полторы недели каникул. Пол, гонимый выволочкой отца, что находясь в родном городе, он так и не удосужился приехать к матери с отцом, а Элис за компанию. И потому, что до смерти боялась остаться одна, открыть ненавистные новости спорта и провалиться в льдистый омут, приносящий новые и новые оттенки боли. Каждый раз новые, более и более изуверские, невыносимые.
Вечером ребята собирались на выступление новых знакомых, работающих в стиле соул. Вокал солистки – афроамериканки Леоки родом из Лос-Анджелеса, – сводил с ума. Диапазон её голоса был настолько широк и уникален, что Элис готова была бесконечно признаваться в любви бойкой солистке. Даже Пол, относившийся с толикой пренебрежения, доставшегося от отца, к неакадемическим направлениям, не стал спорить и выказал истовое желание попасть на выступление Леоки.
Глава 42
В особняке присутствовала Анна Эмон, как всегда неизменная, строгая, привычно недосягаемая для простых смертных величина, вдруг снизошедшая с Олимпа ради общения с обывателями. В блузе из натурального шёлка, со строго убранными волосами, с кажущимися скромными, неброскими украшениями. Бабушка улыбалась, беседуя с Марией, устроившись на садовых качелях под сенью раскидистого дерева. Элис пристроилась рядом, пока Артур куда-то увёл Пола. Разговор шёл о номинантах и победителях на последнем конкурсе имени королевы Елизаветы в Брюсселе, который пропустили Элис с Полом. Анна оставалась недовольна работой Аделы Гиббс и тем, куда движется молодой дуэт, однако отдавала себе отчёт, что новые времена требуют новых форм. И всё же, ни Элис, ни Павлу не стоит жертвовать качеством игры во имя популярности.
К Полу Анна относилась с неизменной теплотой, иногда называла его Пашей, не забывая, впрочем, выносить строгие замечания за незначительные, ничего не значащие помарки.
– Анна всегда была строгой? – поинтересовался Пол у Элис, когда дуэту всё-таки пришлось выступать перед самым строгим судьёй в их карьере.
Словно малыши, впервые вставшие на подмостки, они стояли на свежескошенном газоне и играли Генриха Вильгельма Эрнста «Последняя роза лета» – одно из самых сложных произведений для исполнения на скрипке. Знаменитая скрипачка не сводила взгляда с исполнителей, наклонив голову вбок. Мария, по обыкновению, добродушно улыбалась, а Артур стоял рядом с качелями и неотступно следил за движениями и звуками скрипок дуэта.
– К тебе она неизменно добра, как к слепому котёнку, – фыркнула Элис, покосившись на бабушку.
Действительно, большая часть критики досталась внучке, Элис же внимательно слушала всё, что говорит бабушка, запоминала и обещала себе исправиться. Если для неё и существовал недостижимый идеал в мире музыки, то это была Анна Эмон и только Анна Эмон.
– Похожа на своего отца, – задумчиво сказал тогда Артур Бернард Бридель, посмотрев на молчавшую Элис со скрипкой в руках.
Элис удивилась, нахмурилась на секунду, а потом невольно хмыкнула, едва удержавшись от смеха. Она-то похожа на папу? Вот уж глупости. Старший Щербаков был высоким, широкоплечим, с длинными ногами и руками, большими ладонями. К тому же светлорусый, как и все Щербаковы, включая маму. Элис же – копия бабушки. Это известно всем, да и видно невооружённым взглядом, а уж если взять фотографии бабушки в молодости – и вовсе можно обомлеть от удивления. Невысокая, худая, почти брюнетка, с карими выразительными глазами. Впрочем, мимика у неё была папина – это тоже общеизвестный факт. Главы семейств не были знакомы лично, но найти видеозаписи, многочисленные интервью и отрывки экономических новостей с Щербаковым-старшим не составит труда.
Потом все вместе обедали в залитой солнцем столовой. Люрих лешнетцелтес – телятина в соусе для мужчин, филе судака в лимонно-сливочном соусе для дам и, конечно, десерт – грушевый пирог и море местного шоколада, который поглощался главой семейства вместе, а то и вместо телятины. Мария наигранно хмурилась, Артур подыгрывал недовольству жены, изображая вину на счастливом лице, Пол беззаботно смеялся.
Ближе к вечеру Пол заторопился, их с Элис ждал тёплый вечер женевского лета, аромат роз на ухоженных просторах Ля Гранж и выступление несравненной Леоки.
