Всё так и вышло. Элис получила удовольствие от вечера, общения с новыми знакомыми. От фонтанирующей, бьющей через край жизненной силы окружающих людей, дерзости, свойственной лишь безрассудной молодости. От по-летнему тёплой ночи и Женевы – камерно прекрасной, не гулкой, окутанной завесой незнания собственного будущего. Лишь короткий промежуток времени от сумерек до рассветной дымки.
В родной город Элис Эмон попала через две недели. Ещё несколько дней провела в Женеве, впитывая по крошкам остатки волшебства. Позже они с Полом вернулись в Лондон, чтобы по настоянию Аделы дать несколько незапланированных концертов и расстаться на две недели.
Изначально у Элис были планы пробыть дома всего пару дней. Наболтаться с повзрослевшим Сёмкой, если вымахавший в последний год парнишка будет в настроении. Как и любой подросток, он всеми силами демонстрировал свою взрослость, ему претили проявления нежности женской части семейства. Увидеть всегда улыбающуюся маму, часто молчаливого и бесконечно добродушного папу – человека, который в любой ситуации будет за своих детей, бабушку, по которой отчего-то начала невыносимо скучать, несмотря на то что видела совсем недавно, в Женеве.
И сразу отправиться в Кристийнанкаупунки в Финляндии, на берегу Ботнического залива Балтийского моря. Родина Арттери, городишко с населением чуть больше семи тысяч человек, где по сей день живут его близкие люди, родители, сёстры, многочисленная родня. В общем-то, планы эти принадлежали не Элис, а Арттери. Планы, которым не суждено было исполниться.
Она отказала человеку-медведю. Увидев кольцо на следующий день после приезда Арттери в Лондон, Элис не нашла правильных слов, не сумела объяснить своё смятение, нежелание принимать решение здесь и сейчас, а потому заплетающимся языком попросила время на раздумья. Хотя, о чём было думать? Существовал ли среди миллиардов возможностей вариант, где Элис Эмон – живущая в мире музыки, закрытая на сотни замков от окружающей действительности, – может быть счастлива с добродушным человеком-медведем? А он с ней?
Арттери жил в США, работал в штате тренерского штаба самого Александра Хокканена – это была лучшая возможность из всех существующих для парня из крошечного городка Западной Финляндии. Элис понимала это, как и понимала, что ни за что не свернёт со своего пути, не изменит места жительства, не нарушит контрактных обязательств, не сломает свои планы и планы Пола.
Океан никогда не станет всего лишь океаном. Никогда!
Она отказала Арттери в телефонном разговоре почти накануне окончания Олимпийских игр, трусливо испугавшись личной встречи, сразу по возвращению из Женевы, вызвав долгое молчание на другом конце земного шара.
– Я обидел тебя? – после тяжёлой, как могильная плита, паузы, наконец, услышала Элис.
– Нет, – с огромным трудом выдавила из себя злосчастное «нет». Вдруг появившаяся на нервной почве дисфония не позволяла произнести хотя бы слово.
– Мы поговорим позже, лично.
– Не нужно, – просипела она в ответ. – Пожалуйста, не надо.
Сознательно причинять боль оказалось колко. Зябкое чувство вины придавливало с огромной тяжестью. Понимание того, что расставание – правильный, выверенный, обдуманный шаг, результат отношений, который был известен заранее, не приносило и толики облегчения.
Она почти слегла в те дни. Голова нещадно болела, виски разрывала пульсирующая боль, желудок сводило от голода, при этом кусок не лез в горло, а проглотив хотя бы крошку, все, что чувствовала Элис – нескончаемую тошноту. Два выступления и несколько изматывающих репетиций не дали провалиться в пучину вины и боли, большей, чем она испытывала последние годы.
Анна Эмон права, музыка – единственное, что имеет значение.
Музыка – не предаст и не позволит предать себя.
Глава 43
Санкт-Петербург встретил штормовым предупреждением, бесконечным дождём, лупившим по спешащим гражданам порывами острых капель. Наотмашь сбивал всё ещё насыщенную зелень с деревьев, придавливал бесконечные ряды ярких петуний вдоль проспектов и домов.
Элис находилась в комнате своего детства, остро понимая, что эта просторная комната с видом на тягучую Неву – вовсе не дом ей. Виной тому даже не макбук Сёмки, валяющийся посредине кровати, не заваленный учебниками стол – брат постепенно оккупировал пространство, несмотря на то что у него была большая, никак ни меньше, чем у сестры, комната. Не посторонние запахи, вдруг ворвавшиеся в царство девичьих занавесок и фоторамок с розовыми сердечками, установленных Алисой в школьном возрасте. Не плохая погода, в общем-то, привычная, не вызывающая неприятия.
Единственное место, где сейчас хотела бы оказаться Элис – репетиционный зал или… объятия Саши. Совершенно невозможно продолжать лгать себе, убегать от правды, как от чумы. Элис знала наверняка, что Александр Хокканен находился в это же время в родном городе. Об этом услужливо сообщали многочисленные репортажи, фанатские сайты, взрывающаяся лента инстаграм и подруга детства – законная жена Саши. Мысли о том, что Саша, её Саша, рядом – руку протяни, жужжали в голове, как рой злых, осенних мух. Не отпускали ни на миг, не позволяли забыться, откинуть чувство горького несчастья, бесконечных вопросов, что было бы…
Что было бы, прости она Сашу несколько лет назад? Что было бы, дай она Саше шанс? Её Саше! Её!
Элис максимально отдалилась от Марьяны, они не встречались с того памятного дня в Колумбийском университете. Естественно, сложно оставаться в неведении жизни молодой четы в сложившихся обстоятельствах, и всё-таки Элис Эмон не желала видеть Марьяну никогда в жизни.
Марьяна же решила иначе, узнав от соседей и брата, что неизменная подружка детства приехала навестить родителей. Она пришла сама, без приглашения и предварительного звонка. Появилась на пороге, как ни в чём не бывало. Впрочем, для неё так и было – «как ни в чём не бывало».
– Вау! – взвизгнула Марьяна, уставившись на Элис. – Да ты просто секси! – Элис поморщилась от сомнительного комплимента и тона, которым произнесли слова – растягивая гласные, едва заметно гнусавя. Отошла в сторону, пропуская подругу.
– Не удивительно, что твой дружок чуток умом двинулся, когда ты дала ему отставку.
– Арттери?
– Оу! У тебя был ещё один парень? А может, не один? Ты горячая штучка, Алиса, – назвала она подругу именем, которым давно к ней никто не обращался. Даже домашние привыкли, что она Элис и только Элис, а о фамилии Щербакова, казалось, забыли навсегда.
– Как он? – Элис отступила от двери, прошла в гостиную и села на диван. Ни чай, ни кофе, ни воду предлагать не стала, пренебрегла правилами приличия, лишь махнула гостье, мол, проходи.
– Дерьмово. Переживёт. Он сейчас дома, в своём… Кристийнанкаупунки. Придумали же название!
– Нормальное название.
– Алекс с ним, – не слушая ответ, продолжила Марьяна. – Пьют и трахают баб.
