– Элис? – громко шептал Пол. – Элис?!
Она лишь мотала головой, упираясь, как перепуганный баран. Не могла выйти на сцену, не могла. Не могла!
Зловещая тишина повисла в зале, в кулисах с другой стороны сцены стоял конферансье и вопросительно смотрел на дуэт и Аделу, прикидывая, как достойнее выйти из ситуации. Оркестр начал в недоумении переговариваться, пока ещё тихо, максимально сдержанно, однако гул волнения понёсся в зрительный зал. Начали собираться музыканты, кто-то стоял со стороны конферансье, кто-то подошёл близко к дуэту, кто-то говорил поддерживающие слова внучке знаменитой Анны, кто-то взволнованно предлагал вызвать врача, кто-то наблюдал молча, с циничным интересом. Музыканты – даже первой величины, – всего лишь люди.
Элис Эмон не могла выйти на сцену, просто не могла. И понимала отчётливо, ясно, как никогда и ничто – если сейчас, здесь она не выйдет, не выйдет больше никогда. Дело не в репутации, она не сможет простить себе. Никогда в жизни.
Глава 62
Отчётливый шёпоток в зале пролетел, как зыбь по воде. Несколько удивлённых, приглушённых вскриков, громкий возглас и снова вернулась привычная тишина.
Со стороны сцены, прямо по ней, шёл Александр Хокканен. Сначала свернул не в ту сторону – современная сцена Рояль Фестиваль Холла, предназначенная для выступления симфонического оркестра, произведений классической музыки – это не просто подмостки и две кулисы по краям. Это сложная конструкция, где каждая деталь, каждый человек, пылинка – строго на своём месте.
Кто-то из музыкантов оркестра показал ему в сторону опешившей Элис. Саша развернулся, двинулся в нужном направлении, словно выбрался в ближайшую кофейню в выходной день. Расслабленно, игнорируя нарастающий гул в зрительном зале и закулисье. Естественно, его узнали. Яркий луч софита выхватил мужскую фигуру всего на мгновение, после чего сцена погрузилась в полумрак, но и этого мига хватило на узнавание. Те, кто узнал, подхватили шёпоток, постепенно перерастающий в гул.
– Здравствуй, Алиса Щербакова, – сказал Саша, наклонившись близко-близко к Элис. – Прости, я опоздал.
Взгляд его скользил по Элис. Пробежался по лицу, останавливаясь дольше обычного на слезящихся глазах, неприлично долго на подрагивающих губах. Опустился по шее, оставил след на линии ключиц, замер на яремной впадинке, упал в линию декольте, зацепившись за кулон, и рухнул вниз живота, оседая там неуместной истомой.
– Мне показалось, тебя ждут, – он небрежно показал рукой в сторону сцены, поправил прядь волос у лица Элис, окутал сладким дыханием. – Пойдём?
Алиса пошла. Зачарованная льдистым взглядом, она ступила на сцену, игнорируя шёпот, переходящий в пчелиный гул – за спиной, впереди, вокруг себя.
– Твой самолёт ещё не прилетел, – Алиса всё ещё не понимала происходящего, однако стояла посредине сцены, именно там, где должна была стоять – прошла автоматически.
Мышечная память, доведённая до автоматизма. Привычка, выработанная годами. Запахи, ставшие родными, частью Элис Эмон, понятный с детства шум, перебиваемый лишь голосом Саши:
– Последний раз я летел эконом-классом, когда улетал из России в США. Сегодня, из-за задержки пересадки, пришлось добираться экономом из Лиссабона в Лондон. Готов поспорить, раньше кресла были удобнее, а еда вкуснее.
– Избаловался, – фыркнула Алиса, совершенно забыв, что стоит на сцене, вокруг неё коллеги, музыканты первой величины, что она сама вот-вот войдёт в эту лигу, что на них устремлены тысячи зрительских глаз.
– Может быть. Надеюсь, в твоей квартире найдётся удобная кровать? – ответил Саша, опалив синим-синим, пронзительно льдистым, невозможно любимым взглядом.
– Найдётся.
– Прекрасно. А теперь играй, Алиса Щербакова. Я жду тебя, – он показал глазами на зрительный зал: – Играй, моя Алиса Щербакова.
Она лишь кивнула, будто согнала морок. Всё стало чётким, ясным, как в самый погожий день. Алиса Щербакова появилась на свет для того, чтобы отдать миру свой талант. Покорить Олимп музыки, достичь высот, о которых не могла мечтать в детстве, потому что не знала о таких высотах. Родилась, чтобы играть. Играть каждое мгновение, посвятить этому свою жизнь.
Элис Эмон обхватила пальцами гриф скрипки, поднесла привычным движением к лицу, закрыла глаза…
– Дамы и господа, Элис Эмон! – услышала она английскую речь Саши.
После долгих оваций дуэту, нескончаемых аплодисментов – в том числе от мэтров и звёзд, перебравшихся в зрительный зал, чтобы видеть, как играет внучка Анны Эмон, – бесконечное, безумное, самое волнительное выступление в жизни Элис Эмон завершилось.
Адела была в восторге от произошедшего. Алиса старалась не думать о второй волне скандала, будет ли она или обойдётся. По-детски беззаботно она радовалась тому, что её ждал Саша.
Многие годы, с самого детства, она мечтала, чтобы соседский взрослый мальчик с яркими голубыми глазами, самым синим, льдистым взглядом, который создала природа, пришёл на её выступление.
И он пришёл. После концерта прошёл к гримёрным, охрана без вопросов пропустила Александра Хокканена, показав комнату, где находился знаменитый дуэт.
В это время Алиса растерянно держала в руках футляр со скрипкой, не соображая, что происходит. Как он попал сюда? Инструмент, находящийся внутри, удлинённой формы, с характерными изломами и неровностями, явно стоил баснословных денег, даже если это искусная подделка – очень дорогая скрипка. Такие вещи не забывают случайно. Господи, такие инструменты перевозят, как произведения искусства, с целым штатом охраны. На них лишний раз не дышат, а не оставляют в гримёрке с дверью, которую можно открыть, ударив как следует плечом.
– Охрану, необходимо позвать охрану, – наконец, выдавила из себя Элис.
– Не нужно, – Пол, стоявший рядом, протянул записку – обыкновенный лист с неровно написанными буквами, несколько документов с гербовыми печатями и визитку, украшенную вычурными вензелями.
«Оставь Жан-Батиста Вийома и Гварнери* для современных композиций, классику тебе следует играть на скрипке Страдивари** золотого века мастера. Лишь её тембр, с большим количеством обертонов, способен наполнить звуком, эмоциями, чувством зал».
Визитка услужливо подсказала, что данную скрипку наследнице Анны Эмон подарил некто Максимилиан Бридель. Так же прилагалась дарственная, составленная в необходимом порядке и страховой полис на инструмент.
________________________________
* Гварнери Бартоломео-Иосиф – итальянский мастер изготовления смычковых инструментов. На его инструментах играли многие выдающиеся скрипачи – в частности, на скрипке Il Cannone Guarnerius играл Никколо Паганини.
** Антонио Страдивари – мастер изготовления смычковых инструментов, виртуоз.
Первые 20 лет 18 столетия считаются золотым периодом в профессиональной деятельности Страдивари. Стоимость одной из скрипок Страдивари «золотого периода» превысила 4000000 $
