Духи, расчёска, фотоальбомы. Старые снимки навели Алису на мысль, что у неё получится найти баланс между профессией и семьёй. Ведь бабушка смогла. С чёрно-белых фотографий на неё смотрела молодая Анна, дедушка, которого Алиса почти не помнила, совсем маленькая мама. Она перебирала карточку за карточкой, думая о том, что необходимо заархивировать бесценные кадры жизни Анны.
Выходит, Анна Эмон была счастлива с мужем, родила дочь, достигла головокружительного успеха. Сумела соединить несоединимое. Смешать, но взбалтывать? А ведь бабушке в молодости и присниться не мог достаток, в котором жила её внучка. Дедушка Алисы не был «обычным советским человеком», но и бизнесменом уровня Александра Хокканена не мог быть. Он проектировал что-то настолько засекреченное, что до сих пор его имя скрыто архивами канувшей в лету страны. По этой же причине он не сопровождал Анну в зарубежных гастролях, бывших в то время небывалой роскошью. Дед был «невыездным» – это Алиса помнила с самого детства. Если отправлялась с бабушкой за границу, дедушка оставался дома. Зато он постоянно разъезжал по стране, точно так же, как Саша по миру.
Но… родилась мама, потом Алиса, через время Сёмка. «Может, стоит решиться?» – подумала тогда Алиса. И сообщила об этом Саше по телефону. В четыре часа утра по иллинойскому времени.
– Что случилось? – ответил сонный голос Саши, когда Алиса набрала вызов.
– Думаю, нам нужно родить ребёнка! – выпалила Алиса.
– Ты пьяна? – тут же отозвался Саша. – Пол с тобой? Где ты, Алиса?
– Я не пью, – растерялась она. – А надо?
– Господи! – взорвался Саша смехом. – Ты убьёшь меня когда-нибудь Алиса Щербакова.
Он прилетел в Россию через сутки и восемь часов. Алиса встретила мужа в аэропорту, игнорируя заинтересованные взгляды. Вряд ли обыватели узнавали знаменитую скрипачку и неоднократного чемпиона мира по плаванию, давний скандал был забыт, а в светские хроники Эмон-Хокканен попадали редко. Просто лица могли показаться знакомыми. Актриса? Модель? Спортсмен? Блогер?..
– Ты прилетел… зачать ребёнка? – шепнула Алиса, привстав на цыпочки, оставляя поцелуй у уха, быстро вдохнув аромат знакомого парфюма, перемешанный с запахами аэропортов Чикаго, Нью-Йорка, Москвы.
– Конечно, – серьёзно ответил Саша. – Нельзя делать детей по интернету, Алиса Щербакова.
Пока Алиса моргала, судорожно ища ответ, Саша закатился громким смехом, обращая на себя внимание толпы. Кажется, Алиса слышала щелчки фотокамер телефонов, но не была в этом уверена.
– Я собирался забрать тебя домой, – напомнил он. – Билет купил неделю назад. О чём ты думаешь?
– О Сонате соль минор «Дьявольские трели» Джузеппе Тартини, – пробормотала Алиса.
– Прекрасно, – фыркнул Саша, отправляя обжигающий след по всему телу жены синим-синим льдистым взглядом, скользнув по губам, шее, огладив изящные ключицы, остановившись ненадолго в скромной линии декольте, опустился вниз живота.
Больше о «Дьявольских трелях» Алиса в тот день не вспоминала, как и ночью. Она ни о чём не вспоминала, не думала, когда рядом был Саша. Её Саша!
– Просто наш ребёнок знает, что второго такого случая может не выпасть, – Саша смеялся, смотря на до одури пугающие Алису две полоски на тесте.
Адела не была в восторге, Пол закатил глаза, Алиса продолжила работать с той же отдачей, что и всегда. Прибавилась лишь личная помощница, пытающаяся контролировать питание, здоровье, режим дня бесподобной, блистательной Элис Эмон – требование Саши.
В момент, когда зал взрывался аплодисментами в честь Элис, сумевшей в положении отыграть почти четырёхчасовой концерт, раздавались подбадривающие крики – что, в общем-то, не свойственно чопорной английской публике, на сцену несли цветы, Алиса стояла как вкопанная и боялась пошевелиться.
– Элис? – Пол широко улыбнулся, подмигнул между делом хорошенькой девушке в третьем ряду, заставив щёчки юной леди зардеться. – Элис, концерт окончен. Пойдём, – он взял партнёршу за руку.
– Не могу. Под моими ногами Ниагарский водопад, – Элис посмотрела на пол, длинный подол вечернего, концертного платья скрывал последствия произошедшего.
– Ты… Элис, ты… напрудила в штаны?! – последнее он произнёс по-русски, с чудовищным акцентом, коверкая слова. Явно вытащил из закромов детдомовской памяти словосочетание, которым не пользовался никогда в обыденной жизни благополучного ребёнка в семье дирижёра оркестра романской Швейцарии.
– У меня отошли воды! – с улыбкой, едва кланяясь публике, ответила Элис. Шквал аплодисментов не смолкал, превращался в бурю. – Я рожаю, – выпалила она громко, на английском, чтобы до Пола, наконец-то, дошёл весь драматизм ситуации.
– Срок родов через три недели, я точно помню! – возразил Пол тоном точь-в-точь, как у Аделы. На полном серьёзе. Будто от его возражений ребёнок вспомнит о положенном сроке и отложит своё появление на свет.
Уже через секунду Пол Бридель взял себя в руки, сделал шаг вперёд, раскланялся перед восхищённой публикой, закрывая широкой спиной Элис. Адела, как всегда зорко следящая за подопечными, подала знак осветителям – свет сцены постепенно становился тусклым, зрителей же осветили тысячи огней, давая понять – концерт окончен, выступления на бис не будет.
Когда эхо последних аплодисментов смолкло, Элис Эмон была на пути в ближайшую больницу. Дочь Александра Хокканена и Элис Эмон должна была появиться на свет в клинике Святой Марии, там же, где рожают обитательницы Кенсингтонского дворца. Малышка решила по-своему, увидев свет в больнице Челси и Вестминстера.
Алиса, кажется, не успела испугаться, как стала матерью трёхкилограммовой девочки с удивительно голубыми для новорождённой глазами. Врачи заверили в благополучии новорожденной, жизни и здоровью матери также ничего не угрожало. Элис была дезориентирована, сбита с толку, но физически чувствовала себя хорошо. Мелькнула мысль, что ненавистный джетлаг перенести тяжелее, чем роды.
Палата наполнялась букетами, разноцветными коробками с подарками, начинало казаться, что Элис по какой-то нелепой ошибке оказалась в детском развлекательном центре. Цветы, шары, подарки доставляли от друзей, коллег, приятелей по студенческой жизни. Огромного плюшевого медведя с пиццей из поролоновых ярких кусочков доставили от Чинции, неподъёмный пугающий букет – от мистера Максимилиана Бриделя, охапку воздушных шаров – от Артура с Марией.
Позже потянулась череда взволнованных родственников. Несмотря на демократичный подход, принятый в Великобритании, Алиса отказалась от присутствия родных и близких во время родов. Анна Эмон пришла бы в ужас, узнав, что на столь интимном мероприятии может находиться любой желающий, начиная с отца ребёнка, заканчивая сантехником, обслуживающим дом. И Элис была с ней согласна.
Наутро, спустя шестнадцать часов после родов, Алису навестили родители Саши и Ниина. Они не были слишком дружны, общались не так часто, как наверняка хотелось свекрови, но никакого напряжения между невесткой и Хокканенами не было. Побыв совсем немного, пообещав навестить в квартире или в особняке – куда именно отправятся молодые родители, когда прилетит Саша, Алиса не могла ответить, – свёкры отправились на экскурсию по Лондону.
