– Как вы, госпожа Мари? – Джереми обеспокоенно смотрел на меня, а я вспомнила слова Его Светлости про то, что среди нас возможно находится предатель. Но заподозрить в этом того же Джереми или Томаса никак не получалось. Слишком обеспокоенными выглядели их простоватые, но симпатичные лица, а в одинаково серых глазах читался не наигранный, а вполне живой интерес. – Когда вы сегодня не спустились к завтраку, мы места себе не находили. Герцог Ламандский, несмотря на состояние, все порывался прибежать к вам на помощь, но выяснилось, что ее вам уже оказывали.
– Спасибо, Джереми, для своего диагноза чувствую себя прекрасно, – улыбнулась я, пододвигая к себе миску с похлебкой, щедро посыпанной сухарями.
– По первости герцог Ламандский тоже не жаловался, – заговорил Томас. – И отмахивался ото всего, даже не верил, что отрава и в самом деле смертельная – случаев-то уже лет сто как не было. А к вам вот еле довезли, – развел он руками. – Думали, ваша бабушка спасет герцога, талантливейшей травницей леди Хелен была, о ней даже во дворце знают…
– Леди? – поперхнулась я и вопросительно уставилась на Его Светлость, так и не донеся ложку до миски.
– Вы закончили? – хмуро посмотрел тот на подчиненных. – Идите, проверьте лошадей, нечего стулья форменными штанами протирать.
Я проводила воинов удивленным взглядом и приступила к похлебке, что источала вполне аппетитный аромат. Готовят здесь прилично – это я поняла еще после вчерашнего ужина.
– Подожди, – перехватил мою правую руку, которой я держала ложку, лорд-канцлер. Его пальцы даже через ткань куртки показались мне невероятно горячими, а хватка – крепкой, но аккуратной и не причиняющей боли. Другую руку Его Светлость расположил над миской с похлебкой, и перстень с крупным камнем белого цвета остался безжизненным. – Все чисто, можешь есть, – разрешил он после проверки.
– Спасибо, – буркнула я, потянула на себя руку и уткнулась взглядом в стол. После того, как я осознала все несоответствие наших статусов и того, что мы себе позволяли, в присутствии Его Светлости я чувствовала себя сконфуженно и растерянно.
Лорд-канцлер отчего-то не спешил отпускать и, с подозрением глядя на меня, заметил:
– Не нравится мне твоё настроение сегодня, тихая ты какая-то. Неужели это отрава так повлияла на твой несносный характер?
И что я могла ему ответить? Не сообщать же на голубом глазу о чувствах, бушующих внутри, из-за непривычных для меня обстоятельств. Умом-то я понимала, что все действия Его Светлости не имеют под собой абсолютно никакой дружеской подоплеки или симпатии. Он просто выполняет задание и делает все, что в его, уверена, немалых силах, чтобы как можно скорее успешно его завершить. Вряд ли такой человек, как лорд-канцлер нашего Королевства, в восторге от конного путешествия по лесам и буеракам в совсем неподходящей компании проблемной, ещё зелёной травницы и смертельно отравленного, но такого важного для короны герцога. Не тянем мы на боевых товарищей, которые в состоянии разделить тяготы походной жизни и прикрыть при необходимости спину. Скорее уж мы были кем-то вроде несмышленых детенышей, за которыми приходится постоянно приглядывать.
– Моя бабушка леди? Ее знали во дворце? – предпочла я сменить тему.
После долгого взгляда, который, казалось, смотрит мне прямо в душу и без затруднений читает все, что в ней творится, Его Светлость все же ответил:
– Леди Хелен была главной дворцовой травницей и ее услугами охотно пользовалась вся знать, пока место королевского целителя не занял лорд Стейрон. Из-за чего на самом деле произошел между ними конфликт, сказать не могу – меня тогда еще и на свете не было, но факт состоит в том, что леди Хелен предпочла оставить столицу и поселиться на той самой лесной полянке, где мы с тобой и познакомились. Твоя так называемая бабушка, – на этих словах я вскинулась, а лорд-канцлер, хмыкнув, продолжил: – оборвала все связи с аристократией и больше никогда не появлялась во дворце, а так же в столице. Насколько я помню, по официальной версии она уехала из-за проблем со здоровьем, а в документах под грифом секретно говорится о том, что ссора произошла из-за неудачно сделанного аборта. В закрытых медицинских документах я также видел записи о том, что Хелен Роднэр не могла больше иметь детей. Как так получилось, что лучший целитель Королевства допустил подобное, я не знаю, но в трагическое стечение обстоятельств лично мне верится слабо. Ставлю свое месячное королевское жалование, что между целителем и травницей имел место быть какой-то конфликт, скорее всего личный. То ли лорд Стейрон таким образом удачно расправился с конкуренткой, то ли там были задействованы чувства, но итог один: в Королевском дворце остался только целитель. Травница без магии предпочла безвестную жизнь в лесу.
– Выходит, что в записи закралась ошибка, – растерянно посмотрела я на Его Светлость. – Раз я существую. Наверное, бабушка как-то смогла себя вылечить и забеременела мамой. Поверить не могу, что ба когда-то жила при дворе, – выдохнула я в конце. – Она за всю жизнь не упоминала ни о чем подобном!
– По правде говоря, не думаю, что вы родственницы, – к моему немалому удивлению покачал головой лорд-канцлер.
– Почему? – только и смогла вымолвить я.
За себя стало обидно, как будто только что Его Светлость оклеймил меня человеком без племени и рода. Да кто он вообще такой, чтобы подозревать в чем бы то ни было мою бабушку, которая в одиночку меня вырастила! Она была самым добрым человеком на свете, никогда никому не отказывала в помощи, даже если больной совсем не мог заплатить. Отдавала свои травы и снадобья за просто так! А ещё она была очень талантлива, две трети горожан пользовались ее услугами и рецептами, дорогу к нашему домику знал каждый в округе. И вот теперь лорд-канцлер утверждает, что бабушка была чуть ли не беглой, покалеченной аристократкой, а мы с мамой вообще неизвестно откуда взялись. Как какие-то приблудыши!
– Потому что в ответ на мой недавний запрос ваш городской муниципалитет прислал информацию, что Хелен Роднэр никогда не регистрировала брак. Как никогда в вашем городе не рождалось детей с именем Элис Роднэр, Элис Эстер или Мари Эстер, – услышала я беспощадный ответ.
Он был, как удар под дых, и выбил почву из-под ног. Я подняла глаза на Его Светлость и непонимающе прошептала, голос куда-то исчез:
– Но этого не может быть. Значит, мы родились в соседнем городе. У бабушки, знаете, сколько знакомых было!
– Вот и я думаю, что две неучтенные женщины для одного городка многовато. Как только разберемся с вашим с герцогом отравлением, я займусь твоей биографией.
Я сглотнула. Почему-то от скорого пристального интереса лорд-канцлера к моей непримечательной жизни сделалось страшно. До этого самого дня я была абсолютно уверена, что мы – самая обычная семья, и уж никак не могла представить, что бабушка перебралась в скромный домик на опушке прямиком из королевского дворца. Нет, я, конечно, подозревала, что мама и бабушка у меня не совсем из работяг. Все-таки их речь, манеры и воспитание отличались от тех, что имеет большинство горожан, а мамины наставления, чтобы я держалась от аристократов подальше, лишь укрепляли меня в кое-каких подозрениях. Например, что мой папа, которого я в жизни не видела, не погиб на самом деле на войне, а просто бросил беременную мной маму. Оттого и поселилась молодая и красивая женщина в лесу, чтобы избежать позора и возможных кривотолков. На вопросы о дедушке бабушка и мама всегда отвечали, что он утонул, когда я была совсем маленькая. На том я успокоилась, как-то совестно было лишний раз бередить раны женщин, по той или иной причине оставшихся без мужей. А потом мама умерла, и мне стало совсем не до старых семейных недомолвок. Так и выросла я, постоянно бегая хвостиком за бабушкой и перенимая ее ремесло и обширный опыт старшей родственницы.
