Чебуреки Андрей-таки не осилил. Темноволосая официантка охотно упаковала их в картонную коробочку прямо перед нашим уходом. Мы подождали, пока Евгений Евгеньевич наденет куртку и неспешным шагом втроем вернулись в университет, что для меня явилось откровенно трудной задачей: язык так и чесался обсудить с Измайловым все услышанное. Вместо этого я аккуратно ступала по неглубоким лужицам, что остались на асфальте после недавнего дождя.
В холле к моему облегчению мы распрощались. Профессор отправился своей дорогой, мы же свернули в сторону нашего крыла.
– Это все их аспирант, – пылко зашептала я, как только мы отошли. – Он постоянно задерживается, и никто за его деятельностью не следит.
– Да, Евгений Евгеньевич наши догадки невольно подтвердил.
– Интересно, что именно толкнуло парня на незаконную деятельность, – ударилась я в размышления. – Желание сменить жилплощадь или все же помочь брату лечением?
К моему удручению Директор диалога не поддержал, и я была вынуждена умолкнуть. Вместо этого начальник вытащил телефон и включил звук, тут же раздался звонок – про кучу навалившихся дел начальник не соврал.
У меня на сегодня занятий не осталось, но уйти домой Измайлов не разрешил: велел дождаться тех, кто явится с обыском. К счастью, долго они себя ждать не заставили. Едва я расположилась за рабочим столом, прикидывая чем себя занять, дверь в преподавательскую распахнулась. В проем вошли четверо: представительного вида мужчина за шестьдесят в сопровождении двух среднего возраста женщин и Измайлова. Лица серьезные и даже суровые. Слово взял мужчина:
– Евгения Алексеевна? – обратился он ко мне. Я кивнула, подтверждая, хотя в кабинете никого больше не было. – Мы получили сообщение, что среди ваших вещей могут находиться запрещенные препараты. Сообщение анонимное, и по идее мы обязаны направить его в правоохранительные органы для проверки. А учитывая недавние несчастья, наше беспокойство вполне оправдано. У нас есть два варианта: первый – вы позволяете осмотреть ваше рабочее место и личные вещи, второй – мы действительно вызываем людей в погонах, и они уже действуют по своим протоколам. Выбор за вами.
Я перевела взгляд на Измайлова, тот легонько кивнул. Изображать нервозность даже не пришлось, на сто процентов в том, что Андрей ничего не упустил, я уверена не была и все равно беспокоилась.
– Смотрите, – я заставила себя отойти в сторону от стола, молясь про себя, чтобы Андрей догадался проверить все ящики, а не только верхний, и чтобы за время нашего отсутствия мне больше никто ничего не подкинул, потому как сама я осмотреть свой стол не удосужилась.
Сердце стучало о грудную клетку с такой силой, что я боялась, как бы вместе с ней не затрепыхалась и блуза вместе с цепочкой в неглубоком вырезе.
Мужчина сдвинул брови и приблизился. Позади него цокали каблуками дамы с залитыми лаком прическами и упакованные в юбки, жакеты и золотые украшения, завершал это эпическое шествие по мою душу Измайлов. Начальник остановился возле меня, в то время как остальные окружили мой стол. Мужчина с лицом полным прискорбия по сложившейся ситуации принялся выдвигать ящики один за другим. Безо всякого энтузиазма и даже с легкой брезгливостью он ворошил лежащие внутри бумаги и личные вещи, дамы со всей ответственностью взирали на непотребство. Измайлов, пользуясь положением, взял меня за руку и легонько ту сжал. В ответ я едва удержалась от того, чтобы не хлюпнуть носом.
Наконец, унизительная процедура подошла к концу. Мужчина выпрямился, кивнул женщинам из сопровождения и повернулся к нам.
– Все чисто, – как будто с удивлением резюмировал он и поджал губы.
– Я не сомневался в собственных кадрах, – уверенно заявил Измайлов.
– Я рад, – серьезно кивнул мужчина. – Но проверить был обязан, сам понимаешь. И, надеюсь, не надо пояснять, что о случившемся никому ни слова. Прошу прощения за беспокойство и эти неприятные минуты, – обратился он уже ко мне, впрочем, безо всякого раскаяния. – Надеюсь, все это не омрачит вашей работы на благо ВУЗа и вскоре перекроется приятными впечатлениями, – при этих словах мужчина пожал мою вялую ладонь, потом протянул руку Измайлову и, даже не оглядываясь, следует ли женская свита за ним, покинул преподавательскую. Дамы, нестройно попрощавшись только лишь с Измайловым, засеменили следом. Хотя, это как раз понятно, как в старом анекдоте: ложки-то нашлись, а вот осадок остался…
Я с облегчением выдохнула и затем вдохнула полной грудью: во время обыска тело было так скованно, что не могло как следует расправлять легкие.
– Это кто такой был? – понизив голос, спросила я.
Директор чему-то рассмеялся, но потом пояснил:
– Стыдно, Евгения Алексеевна, не знать работодателя в лицо, в конце концов, здесь главнее него никого нет. Это был ректор собственной персоной.
– Примерно так я себе его и представляла, – хмыкнула я. – Только я не поняла, он сейчас расстроился или, наоборот, порадовался? – с одной стороны никому не охота выглядеть глупо, особенно человеку его положения, с другой – если он стоит во главе преступной группировки, то точно должен быть разочарован тем, что ничего не нашел.
– Ушел вроде не злой, – отметил Андрей. – Как ты?
– Если честно, слегка перенервничала.
– Идем, тебя чаем напою, – приобнял меня Измайлов и чмокнул в макушку.
И именно этот момент выбрала племянница, чтобы войти в помещение. На мгновение девочка застыла, затем перевела неверящий взгляд с Директора, так и не убравшего руку с моих плеч, на меня и обратно и зашипела:
– Ты! Змея и гадюка! – тыкала она в мою сторону пальцем. От стыда за близкую родственницу я мечтала провалиться на месте.
– Мария! – повысил голос Измайлов на зарвавшуюся девчонку.
– Вы ничего не знаете о ней, – взвизгнула та. – Она подлая и лживая, и совсем не такая хорошая, какой хочет всем казаться! Спросите, за что ее родители из дома выгнали и почему вся семья не любит и не общается. А вчера еще и с моим отцом целовалась, – вывалила клубок гадостей племяшка и пулей вылетела из кабинета.
Я застыла, не зная, как вести себя после Машкиных откровений и даже что сказать, дыхание сбилось как от удара в живот.
– Идем, – подтолкнул меня подобравшийся вмиг Измайлов.
Сопротивляться чему-то уже никаких моральных сил не было, и я послушно побрела рядом с начальником, не ожидая от жизни хорошего. Оказавшись в его кабинете, тихонько присела на свободный стул для посетителей. Андрей, как и собирался, поставил чайник. Молча вытащил из шкафа две чашки, пачку чая и коробку шоколадных конфет из запасников. Стянул обертку с коробки, разлил кипяток по чашкам, кинул пакетики – все это степенно и в полной тишине. Я сидела, понурив голову, и готовилась к тяжелому разговору.
Глава 18
– Что это было? – тихо спросил Директор, пододвигая ко мне чашку на блюдце.
