– И поэтому ты решил в обход меня приторговывать на стороне! – женщина повысила голос.
«Уж, не про кафе ли у них сейчас речь?» – напряглась я. Насколько мы знаем, остатки товара бармен оставил в камере хранения магазина, тем самым поставив торговлю на паузу. Не удивлюсь, если на эти действия парень получил благословение свыше. Три самоубийства и наши с Измайловым намеки должны были весьма этому решению поспособствовать. Или же речь о той партии, что химик оставил в парке?
– Тише, нас могут услышать. Я бы все равно с тобой поделился, – в противоположность женщине парень был невозмутимо спокоен.
– Это ты сейчас так говоришь, потому что я все узнала! Только не забывай, кто все это придумал и кто тебе реагенты поставляет. От одной партии, даже крупной, толку мало, в этом бизнесе важна регулярность. Вздумаешь меня обмануть, я быстро твою лавочку прикрою, и не посмотрю на твои трудные обстоятельства. Не забывай, на кого ты работаешь.
Аспирант демонстративно вздохнул.
– Радуйся, что я нашел оптового покупателя, не придется больше в кафе рисковать, – подтверждая все наши подозрения, возразил Илья. А вообще, у парня при столь сомнительных талантах ангельское терпение, это я еще заметила, когда задачками его терзала.
– А мне, может, нравилось под носом у папеньки гадить, – противно захихикала девушка, и все части паззла разом сошлись в единую картинку – все оказалось так, как и предполагал Андрей.
От неожиданности я непроизвольно дернулась, Юрка придержал и предупреждающе сверкнул глазами.
– Ты бы видел, как он дома лютует из-за этих летунов из окна, – тем временем продолжила хихикать на манер гиены девица.
Я поморщилась от отвращения. Единственное, что не укладывалось у меня в голове: с какой стати девушка так сильно осерчала на папу? Внутрисемейная драма? Он изменял ее маме? Отшил неугодного жениха? Или виной всему – тяжелый подростковый период, с последствиями которого она так и не справилась? В таком случае девице прямая дорога на кафедру Игоря Семеновича.
– Ты уже совсем с катушек слетела. Если не хочешь оказаться на нарах, убавь свои амбиции и дай мне нормально вести дело. Прибыль будешь получать регулярно, а месть папочке придумаешь другую, – в голосе аспиранта наконец прорезались стальные нотки, что во мне вызвало чувство удовлетворения: зарвавшуюся дочурку давно нужно было поставить на место.
Пока я занималась анализом подслушанного, Юрка успел вытащить из-за пояса пистолет и, крепко ухватив меня за локоть, затащил внутрь лаборатории.
– Думаю, вы уже договорили, – эффектно появился он перед глазами доморощенных наркоторговцев, меня же, чтоб не мешалась и была на виду, пихнул в их сторону.
Я с независимым видом отодвинулась вбок, не желая отождествлять себя с парочкой преступников, и присела на свободный стул, делая вид, что совсем не страшусь пистолета в руке мужчины. Отпустил меня подальше, и то хорошо!
– Ты еще кто? – недовольно нахмурилась девица, явно ощущая себя хозяйкой положения.
Лет ей на вид было примерно как мне, но выглядела она не совсем здоровой: чумной взгляд широко распахнутых глаз, растрепанная светло-русая шевелюра, руки с изящными тонкими пальцами, кутаются в полы вязаного кардигана. «М-да, терапия, по ней так и плачет» – пришла я к неутешительному выводу и забеспокоилась всерьез: оказаться в компании, две трети которой не могут похвастать трезвым рассудком – так себе расклад, тем более при наличии в руках огнестрельного оружия у одного из них. Вся надежда оставалась на Илью: хватит ли у парня здравомыслия разрулить ситуацию таким образом, чтобы в конце мы все остались живы и здоровы. Меня устроит и вариант: все, кроме Юрки. Я сжала челюсти, ладони, которыми я ухватилась за деревянное сиденье, вспотели.
– Я тот, в обход чьего позволения ты начала торговать, девочка. Весьма неосмотрительно, хочу заметить, – Юрка с деланой печалью покачал головой. Анна – я, наконец, вспомнила имя ректорской дочки – вскинулась:
– На этой территории ты никто, – и тут же была отодвинута в сторону подельником.
– Заткнись, – с угрозой бросил он ей и переключился на Юрку. – Какой процент? – к моему облегчению не растерялся аспирант и не стал лезть на рожон.
– Сперва товар покажи, делец, – хмыкнул Юра, потом обратился ко мне: – Милая, если тебе хоть чуть-чуть дороги жизнь и здоровье племянницы, будь паинькой и тихо сиди на своем стульчике.
Я хмуро кивнула. По мне, так пусть они хоть поубивают друг друга, лишь бы меня тронули.
– А ты такого доверия пока не заслужила, киска, так что ноги в руки и двигай за нами, – приказал он вскинувшейся в неприязни Анне.
Та демонстративно встала рядом с аспирантом, и втроем они скрылись за стеллажами. Юрка напоследок бросил мне:
– Не скучай. И не вздумай убежать за подмогой. Найду и проучу.
Может, это было и глупо, но я сидела на стуле как приклеенная, даже рук не разжимала. И корить себя за это не собиралась – что поделать, я ни капли не героиня и отваги вершить подвиги в себе не находила. Снаружи, из коридора послышался какой-то шорох. Даже не шорох, а скорее намек на него, но вскоре все стихло, и пространством вновь завладела тишина. Я замерла, гадая, показалось мне или нет, чем все это может грозить, и молилась о том, чтобы оно поскорее закончилось. Счастливо для меня, конечно же. Секунды растягивались в бесконечность, и сколько времени я провела, прилежно сидя на стуле, не знаю. Но вряд ли много, хотя по ощущениям хотелось утверждать обратное.
Мое добровольное заключение закончилось в тот момент, когда в дверном проеме бесшумно появились серьезные мужчины в сером. Каким таким образом среди них затесался Измайлов – загадка. Первый мужчина кивнул мне и приложил палец к губам, призывая молчать. Я кивнула в ответ и опустила затекшую от напряжения спину на спинку стула.
‒ Где? ‒ одними губами спросил все тот же мужчина.
Я махнула рукой за стеллажи, и новоприбывшие скрылись в том направлении, Директор же поспешил ко мне.
‒ Цела? ‒ принялся он тщательно ощупывать мои плечи, потом голову. Я кивнула и опомнилась:
‒ У Юры пистолет, ‒ зашептала я, боясь повысить голос, потому как наступившая вновь тишина играла на нервах.
‒ Они знают, ‒ успокоил Измайлов и помог подняться, нехотя я расцепила пальцы, теряя моральную опору в виде стула. ‒ Идем, не будем мешать людям делать их работу.
Пропустить развязку я так сходу оказалась не готова, и Андрею пришлось приложить усилия, чтобы вывести меня из кабинета. В коридоре наваждение сошло, и я зашагала уже добровольно, хоть и продолжила цепляться за большую ладонь начальника. Измайлов привел нас в свой кабинет, тепло светившийся желтым светом посреди опустевшей кафедры, и усадил меня на диван. Спустя минуту сунул мне в руки чашку с чаем. А еще через несколько мгновений открыл шкаф, вытащил бутылку джина и накапал мне в чашку. Не так щедро, как Игорь Семенович когда-то, но все же. Себе плеснул в бокал.
