— Вот как, — произнес Мейсон тоном, отражавшим лишь вежливый
интерес и не более. — А теперь можем ли мы взглянуть на дело с амнезией? Майор
очень беспокоится.
— Далее, — невозмутимо продолжал сержант Дорсет, — полиция
графства задержала жену Драммонда. Та клялась, что убила, обороняясь, и что
сиделка Уиннетов шантажировала ее. Сиделка, в свою очередь, назвала ее лгуньей.
Вполне может быть: признавшись в убийстве, миссис Драммонд поставила себя в
слишком трудное положение, чтобы обвинять кого-либо в шантаже. Как я понимаю, —
заключил сержант — графство настолько удовлетворено раскрытием убийства, что с
радостью умывает руки: все остальное их не волнует.
Мейсон в упор посмотрел на Дорсета:
— Слушайте, может, поделитесь со мной, какое отношение все
это имеет к жене майора Уиннета?
Дорсет тяжело вздохнул.
— Хотел бы я, черт побери, это знать, — произнес он. Затем
добавил со значением: — Но готов поставить сто к одному, теперь мы уже никогда
ничего не узнаем.
— Спуститесь на нашу грешную землю, Дорсет, — сказал ему
Мейсон. — Это убийство — дело графства. И конторе шерифа вряд ли понравится,
если люди из города будут совать туда свой нос.
Дорсет согласно кивнул:
— Да, точно так же и с делом об амнезии. Вы преподнесли это
как дело города. Поэтому люди шерифа не будут совать в него свой нос.
Сержант Дорсет бросил на адвоката мрачный, но не лишенный
уважения взгляд.
Мейсон пожал плечами:
— Не вижу никакой связи между делом об убийстве и нашим
делом. Тем более что у шерифа есть признание. Сейчас ясно одно: у вас находится
жена майора Уиннета, страдающая серьезным нервным заболеванием. И если ей
станет хуже из-за глупейших домыслов и догадок, вам придется горько пожалеть об
этом, Дорсет. Так выдадите ее нам сейчас или мне применить subpoena
[4]
.
— Сейчас, черт побери, сейчас, — торопливо пробормотал
Дорсет. Сержант снял трубку телефона: — Пришлите ко мне дело об амнезии номер
восемьдесят четыре в ночном рапорте. Немедленно, — приказал он.
