А: Вы знаете, почему вы здесь?
Р: Они украли мою дочь. (плачет) Моя дочь пропала, я не могу ее найти! Найдите мне дочь, немедленно! (агрессивно и нервно жестикулирует)
А: Что случилось с вашей дочерью? Расскажите подробнее, чтобы мы смогли помочь вам.
Р: Правда поможете? Пожалуйста, только не обманите! Ей всего пять лет, она еще такая маленькая. (плачет) Я все, все расскажу! (На видеозаписи сеанса отчетливо виден расширенный левый зрачок Р.)
Сегодня после работы я поехала в детский сад за ребенком. Обычно я забираю ее около шести вечера, но вечером было такое плотное движение, что я опаздывала минут на двадцать. Более того, выбегая из офиса, я уронила и вдребезги разбила телефон, поэтому позвонить и предупредить педагога я также не могла. Наконец доехав и не найдя свободного парковочного места поближе к саду, оставила машину на парковке метров за восемьсот.
Выскочив из авто, я побежала. Я была дико раздражена из-за опоздания, а после бега жутко вспотела и запыхалась, сердце бешено колотилось. Когда я добежала до корпуса, он был уже пустой. Я никого не встретила ни на входе, ни в коридоре, хотя там обычно дежурит охранник, и просто так внутрь не пройти. Это должно было меня сразу насторожить, но я не обратила на это внимания…
Я сразу побежала на второй этаж, в комнату, где обычно пережидают детки опаздывающих родителей. Но дверь в эту комнату была закрыта. В голове у меня началось сплошное мельтешение мыслей. За что мне взяться? Кому звонить? Где искать своего ребенка? Я пошла открывать все двери на этом этаже, но и они все оказались закрытыми. Я чувствовала, как тяжело и прерывисто дышу, как покрываюсь липким потом: я начинала паниковать.
Я бегала по всему этажу, стуча во все двери по второму и третьему разу, выкрикивая имя дочери. Перед глазами стоял туман, в ушах появился тягучий тонкий звон. Я чувствовала, что начинаю полностью терять контроль над собой. Нет! Я сжала пальцы в кулак с такой силой, что ногти глубоко вонзились в ладонь, и боль яркой вспышкой отрезвила меня. Я побежала на третий этаж, в административный офис. Но и эта дверь была закрыта. И тут я услышала шарканье и увидела пожилую женщину, которая протирала пол дальше по коридору, стоя ко мне спиной. Наконец-то! Я бросилась к ней со всех ног и выпалила:
– Здравствуйте! Простите, пожалуйста, я мама ребенка из четвертой группы. Я опоздала на полчаса и теперь не могу ее найти. Подскажите, в какой они комнате, на втором уже все закрыто!
Женщина не остановилась. Она продолжила механически протирать пол, медленно водя шваброй из стороны в сторону. Я слышала лишь скрип мокрой тряпки по полу.
– Вы меня слышите?! Помогите мне, пожалуйста, найти ребенка! – повысила я голос.
Она все так же продолжила водить шваброй, даже не взглянув на меня. Паника и страх захлестывали меня с головой, и я побежала было обратно на второй этаж, чтобы выломать эту чертову дверь…
– Их уже забрали, дочка. Всех забрали. Не торопись, уже некуда, – услышала я тихий шепот за спиной.
– Как забрали? Куда? – закричала я, обернувшись к женщине. – Где мой ребенок?! Я полицию вызову сейчас!
Женщина лишь покачала головой, ни на секунду не прекращая свои механические движения. Я с трудом поборола дикое желание накинуться на нее и исступленно бить, царапать, душить, чтобы наконец выпустить свой ужас и отчаяние. Изо всех сил я ущипнула себя за левое предплечье, чтобы боль отрезвила меня.
– Кому надо, те и забрали. Чем тут голосить, скорей на улицу иди. Там, поди, уже последних погрузили. Синий автобус отъехать должен.
Ощущая весь сюрреализм происходящего и уже не пытаясь найти хоть какое-то рациональное объяснение событиям этого вечера, я побежала на улицу. Где-то глубоко внутри я осознавала всю неправильность и невозможность этой ситуации, но паникующий разум требовал любых действий, пусть даже самых идиотских. Я понимала, что, остановившись хоть на секунду, я просто сойду с ума…
Выскочив на улицу, я увидела, как медленно отъезжает синий микроавтобус с тонированными стеклами. Номеров у него не было.
Дочка там, она должна быть там! Я побежала за микроавтобусом, который уже отъехал на сотню метров и сейчас стоял на спасительном красном сигнале светофора. Я продолжала нестись по проезжей части. Сердце громыхало в груди, готовое разорваться, во рту ощутимо чувствовался медный вкус крови. Еще немного, и я просто отключусь на бегу. Ну и пусть, лучше сразу умереть, чем остановиться и полноценно осознать, что я потеряла ребенка…
– Вас подвезти? – неожиданно услышала я голос слева. Со мной поравнялось такси, и водитель, опустив окно со стороны пассажирского сиденья, сделал приглашающий жест. – Садитесь, я отвезу, куда надо.
События сменялись с ошеломительной скоростью, и я осознала, что уже спокойнее реагирую на всю эту фантасмагорию. Вспомнились прочитанные статьи об экстремальных ситуациях – я была явно в состоянии шока. Кивнув водителю, я стремительно села на переднее сидение.
– Пожалуйста, догоните его, там мой ребенок, – показывая на синий микроавтобус впереди, произнесла я, внутренне содрогаясь от осознания ужаса своей ситуации.
– Понял, догоним, – спокойно ответил таксист. Несмотря на довольно молодое лицо, виски у него были абсолютно седыми. – В полицию звоните пока.
– Я разбила телефон, не м-м-могу позвонить, – выдохнула я и зарыдала. Тут у меня носом пошла кровь.
Водитель, набирая скорость, мельком взглянул на меня и, покопавшись в кармане куртки, дал мне носовой платок.
– Успокойтесь, сейчас догоним. Вы приходите в себя, молитву какую прочтите, если верующая. Не уйдут от нас. – Его спокойный и уверенный тон умиротворял.
Город как будто опустел. Движение было, но совсем слабое, будто сейчас не семь вечера, а четыре часа утра. Даже не пытаясь объяснить очередную странность, я уставилась на микроавтобус, который стремительно ехал по пустому проспекту в сотне метров от нас. Я инстинктивно подалась всем телом вперед, чтобы хоть на несколько сантиметров быть ближе к своей дочери. Мы мчались в пустоте и тишине, и в темноте лишь слабо светились красные фары микроавтобуса.
– Как зовут? – тихий голос вывел меня из состояния транса, и я непонимающе уставилась на водителя. – Дочку, говорю, как зовут?
– Э-э-э… – Мучительно пытаясь вспомнить, я напряглась, но имя дочери, такое родное и теплое, все выскальзывало и никак не могло вспомниться. – Я переволновалась и забыла. Ей пять лет, она в детском саду была.
– Понимаю, – кивнул он, будто не видя ничего странного в моей забывчивости. – Красивая и умная девочка, наверное.
Я взглянула на него, чтобы ответить, и… меня лавиной накрыло дикое осознание: ведь я не говорила ему о дочери, лишь упомянула о ребенке! Откуда он мог знать, что у меня дочь? Значит, он ждал меня! Значит…
Я мгновенно покрылась холодной испариной, в груди заныло, голова закружилась, затряслись руки. Я не могла отвести от него взгляд, меня опять мутило от ужаса…
