Свет в глазах тускнеет и мигает… Я чувствую, что отключаюсь и скоро потеряю сознание от потери крови… Из последних сил я прижимаю правую ладонь к горячей ране в отчаянной попытке остановить кровотечение…
У входа в расселину слышится шорох, и я разбираю звук легких шагов. Со все еще дымящимся «Винторезом» в руках у входа появляется она. З.
* * *
Она осторожно заглядывает в трещину и пристально смотрит на меня. Я встречаюсь с ней взглядом – в нем нет сострадания, лишь жесткая сосредоточенность. Ее лицо слегка затуманивается: мое зрение начинает понемногу отключаться…
– Что с медиком? – слабым голосом обращаюсь я к ней. – Он жив?
Она неопределенно отмахивается и не отвечает. Что же, учитывая, как она поступила со мной, с медиком она, скорее всего, также не церемонилась. Теперь абсолютно ясно, что З использовала нас, а теперь избавляется, как от ненужного балласта. Остается лишь попытаться узнать ответ на самый главный вопрос…
– Почему? – собрав последние силы, шепотом кричу я.
– Простите. Здесь нет ничего личного, – после небольшой паузы все же отвечает она. – Артефакт, который мы нашли, нужен нашему миру, и поэтому я должна забрать его. Я солгала вам, когда объясняла назначение устройства. Он нужен не для того, чтобы пробить сверхпроход за пределы Мультивселенной. До недавнего времени мы действительно пытались это сделать и спасти и себя, и вас. Но это оказалась нерешаемой задачей. Поэтому мы остановили все работы в этом направлении и сфокусировались на другом решении. Устройство поможет спастись, но только одному из наших миров. Поэтому я должна его забрать.
– Что именно оно делает?
– Что ж, думаю, вы заслужили ответ. Оно позволяет симулировать различные варианты реальности незадолго до События, во время События и сразу после События. По сути, с помощью этого артефакта можно перебрать множество вариантов реальности, чтобы, возможно, найти тот самый, где у нас будет шанс выжить, и реализовать именно ту линию реальности. Тогда Событие, возможно, даже вообще не наступит. Но только для нас.
– Как это возможно? – Я с трудом понимаю сложные построения З.
– Представьте, что мы едем на поезде, который со стопроцентной вероятностью потерпит крушение, а это устройство – переводной механизм стрелочного перевода, – упрощает свое объяснение З, сжалившись надо мной. – Оно позволяет просчитать варианты развития, если поезд перейдет с пути А на путь Б, на путь В и так далее, пока не обнаружится колея, на которой вероятность крушения минимизируется или вовсе отсутствует. Тогда устройство как бы переключает мир, в котором оно активировано, на этот безопасный путь.
– А что будет с другими мирами, где этого устройства нет? Что будет с нами, с Землей?
– К сожалению, другие миры останутся уязвимы для События. Вспомните аналогию с поездом: представьте, что в одну сторону по параллельным рельсам едут несколько поездов, и все они едут к месту, где пути у них обрываются. Устройство поможет спасти только один поезд – тот, в котором оно активировано. Остальные поезда продолжат свой путь к катастрофе. Именно поэтому я и должна забрать его с собой. Простите, но мы можем помочь только себе, речь идет о выживании нашего мира и нашей будущности. Мне жаль, что я вынуждена так поступить.
– Так зачем же тогда мы были вам нужны? Зачем вам нужно было губить мою группу?
– Возможно, вы уже заметили, что это место похоже на лабиринт. Вспомните ваш древний лабиринт Минотавра… Проходу нужно принести жертву, ему всегда нужны жизни. Простите, если сможете. Без боли, без жертв не было бы ничего.
– А зачем вы пришли ко мне? Какое отношение «Черный рыцарь» имеет к этому устройству?
– В нашем мире аналога «Черного рыцаря» нет, у нас он был уничтожен очень давно. Но мы выяснили, что устройство по переключению реальности может быть найдено только потенциальным оператором «Черного рыцаря». Без такого оператора устройство просто не найти – оператор как бы подтверждает легитимность поиска и делает возможным его нахождение. Поэтому лично вы и были нам нужны.
С печальной мрачностью произнеся последние слова, З грустно улыбается, и только теперь я впервые замечаю в ее взгляде что-то похожее на сострадание. Она тяжело вздыхает, разворачивается и выходит из расселины. Еще несколько секунд я слышу ее удаляющиеся шаги. После наступает глубокая тишина…
Кровотечение вроде бы останавливается, но сознание постепенно тускнеет. Теперь я понимаю все до конца. Все циклично, все не имеет начала и не имеет конца… Еще одна группа рано или поздно вновь появится в этих странных коридорах и доберется до пещеры… Мне остается лишь сделать свой вклад в послания, оставленные предыдущими группами. Из-за массивной кровопотери написать я уже не смогу, но заряда в тактической камере на шлеме хватает, чтобы рассказать краткую историю всех предыдущих протоколов, описать наш последний поход и предупредить о предательстве З. Возможно, и мою запись когда-нибудь увидят… Я проваливаюсь в забытье…
* * *
Слабый свет. Жуткая сухость в горле. Я прихожу в себя от пульсирующей боли в ране. Я не знаю, сколько времени я провел без сознания.
С трудом открыв глаза, я ощущаю под собой камни – я все так же в расселине, на окаменевших останках. Со вздохом отчаяния пытаюсь присесть, опершись спиной на стену, и у меня это получается. Резкая стреляющая боль молнией пронзает все тело, но кровотечение не возобновляется. Можно выдохнуть, я хотя бы умру в положении, которое выберу сам…
Внезапно до меня доносится шум отдаленной перестрелки, но он очень быстро стихает. С отчаянием я вспоминаю о своей группе и надеюсь, что хоть кто-нибудь из нее сумеет спастись. С горечью осознавая, что я ничем не смогу им помочь, я закрываю глаза.
Возможно, проходит еще несколько часов, когда я вновь открываю глаза, потревоженный неожиданным звуком: кто-то идет к расселине, громко топая тяжелыми ботинками. Из последних сил я беру свой автомат на изготовку. Резкое клацанье затвора: я готов принять свой последний бой.
Шум шагов моментально обрывается, и теперь я слышу громкий женский смех. А потом у входа в расселину показывается… ЖТЦ! Онемев от изумления, я опускаю автомат. Она коротко кивает, улыбается одними губами, подходит ко мне почти вплотную и садится рядом. В руках у нее сумка, принадлежавшая медику, а через плечо висит деформированный саксофон… Артефакт у нее!
Все так же в полном молчании она помогает мне снять разгрузочный жилет и рубашку, а потом осторожными движениями колет мне обезболивающее, обрабатывает и перевязывает рану. Откуда-то из глубин сумки она выуживает плитку гематогена и вручает ее мне.
Не понимая, как эта плитка вообще оказалась в медицинской сумке, я разворачиваю и съедаю всю плитку. Она дает мне попить из походной фляги.
– Ну что, лучше немного? – внезапно нарушает она тишину. Ее низкий голос отливает металлом.
– Как вы здесь оказались? – я пытаюсь сложить все детали этой головоломки.
