Мне не терпелось оказаться у себя дома, в студии, воплотить там переполнявшие разум мечты о гармониях и мелодиях, и в то же время не хотелось покидать это место.
Вечером ждал последний концерт. Ждала Кеа Уэллер.
21
Я сидел на отведенном мне кресле в первом ряду. Мой концерт для фортепиано стоял третьим пунктом программы, сразу после первого антракта. Я внимательно вслушивался в звуки оркестра, начавшего отделение хорошо знакомым и любимым опусом Миккельсона «Открыватели музыки». Дирижировал наш гость Байан Крон. Это произведение всегда популярно у слушателей, потому что разные инструменты в нем сменяют друг друга с почти комическими сольными партиями. Тут нужна легкая рука, и монсеньор Крон, который в личном общении показался мне деспотичным эгоцентриком, справился очень хорошо. Похоже, он сам наслаждался забавными фрагментами и время от времени оборачивался к публике, одаривая ее гневной или злодейской улыбкой всякий раз, как звучала одна из знаменитых дисгармоничных нот. За этим последовало попурри мелодий из знаменитых фильмов. Аудитории все очень понравилось.
После антракта музыка становилась серьезней, начиная с моего фортепианного концерта. На сцену выкатили рояль. Мне казалось, антракт никогда не кончится, но наконец оркестранты вновь собрались, монсеньор Крон вернулся за пульт и вышла Кеа Уэллер. На Теммиле ее явно хорошо знали, и публика приветствовала певицу бурными аплодисментами. Я, конечно, присоединился к ним, но сам уже пребывал к тому времени в состоянии нервного напряжения, как бывает со мной всякий раз, когда мои вещи исполняют на публике.
Кеа Уэллер удачно отыграла вступление, но я продолжал беспокоиться, как она справится со второй частью, медленной. Там имелась продолжительная каденция с несколькими сложными переходами, где правая рука должна была двигаться несколько не в такт с левой. Кеа исполнила ее блестяще и вместе с оркестром без передышки ринулась в последнюю часть, рондо аллегро. Я едва в силах был усидеть на месте, а в момент кульминации вскочил на ноги, возбужденно размахивая руками. К счастью, многие слушатели также поднялись с мест, так что я оказался не одинок.
Когда грянула овация и дирижер, солистка и разные группы оркестрантов выходили на поклон, маэстро пригласил меня на сцену, и я оказался рядом с Кеа Уэллер, попеременно кланявшейся и машущей публике. Одной рукой она прижимала к груди огромный букет.
Затем Байан Крон увел Кеа Уэллер и меня за сцену, и аплодисменты наконец смолкли.
Я слишком разволновался, чтобы вернуться на свое место в зале, так что остаток концерта просидел в гостевой комнате за сценой. Два больших видеоэкрана показывали происходящее на сцене, а музыку транслировали динамики. Я остался один; персонал концертного зала готовился к праздничному приему, предстоящему после концерта, а Кеа Уэллер монсеньор Крон увел в другую часть здания, надо полагать, в артистическую уборную, чтобы я ее больше не видел.
Наконец все кончилось. Оркестр дважды сыграл на бис, отгремела овация, и музыканты вместе с дирижером повалили со сцены, заполнив комнату. Я не успел оглянуться, как кругом уже лихорадочно пили и громко разговаривали. Турне подошло к концу, и только что состоялось его грандиозное и успешное завершение. Люди провозглашали короткие поздравительные спичи, отпускали шутки и шпильки – главному литавристу подарили метроном, намекая на его частые и настойчивые уверения, что оркестр играет с ним не в такт. Приглашенному дирижеру монсеньору Крону вручили жезл, одно из тех странных приспособлений, которые нам было велено всюду возить с собой. Тот, казалось, был польщен, но несколько сбит с толку. Все это в доброжелательном духе.
– Монсеньор Сасскен?
Негромкий голос сбоку вынудил меня отвести взгляд от толпы. Это была Кеа Уэллер. Мгновение я не мог ее узнать. Она переоделась из парадного платья, в котором концертировала, в блузку и юбку. Волосы, стянутые во время выступления в тугой узел, были распущены и оказались ей по плечи. Кеа принесла два бокала игристого вина и протягивала один мне.
– Поздравляю, – вежливо произнес я. – Ваше выступление было великолепным.
– Я хотела рассказать, до чего мне понравились все ваши работы, которые удалось послушать, – ответила она. – Иногда пластинки из северных стран бывает трудно достать, но я покупаю все ваши записи, которые попадаются.
– Спасибо.
Кеа сказала:
– Несколько моих друзей хотели бы вас поприветствовать.
Я заметил, что позади и вокруг нее собралась небольшая группа людей, внимательно прислушивавшихся к нашей беседе. Кеа представила их по очереди; все так или иначе были связаны с музыкой. Четверо оказались профессиональными музыкантами, еще двое – газетчиками, один писал статьи для журналов, а последний был критиком и музыковедом. Имена я едва расслышал. Некоторое время мы вежливо и вполне традиционно болтали, но празднование набирало ход и уровень шума возрастал. Концерт прошел триумфально, кровь у всех полнилась адреналином. Я обменялся с Кеа и ее друзьями несколькими мнениями, принял и отпустил ряд комплиментов, а по мере того как мимо проходили официанты с полными подносами бокалов, мы поглощали все больше и больше вина. Постепенно группа распадалась. Немного спустя, чтобы избавиться от шума, мы с Кеа выбрались из толпы и оказались вдвоем в узком коридоре снаружи.
Здесь мы разговорились куда непринужденнее – о некоторых вещах, написанных мной в прошлом, о дирижерах и оркестрах, с которыми ей приходилось играть, об островах, которые мы оба посещали. Я поделился с ней своими переживаниями о Джаке, а она кое-что сообщила об островных благотворительных организациях, которые пытались отслеживать солдат, бежавших из своих военных частей. По коридору ходили, и мы отступали, чтобы дать идущим пройти, а потом возвращались на прежнее место, каждый раз оказываясь чуть ближе друг к другу. Я рассказал Кеа, что женат; она ответила, что тоже была замужем, но они с мужем разъехались год назад. Оказалось, ее отец и мать тоже оба были музыкантами, отец до сих пор регулярно выступал, мать же ушла со сцены. Кажется, отец Кеа был среди тех людей, которых она мне представила, но я не все имена расслышал и потому не смог точно понять, о ком она говорит. Еще она сказала, что завалена работой: сегодняшний концерт был особым событием, но на ближайшие месяцы ее расписание полностью забито, и уже завтра она отплывает на остров Деммер. Предстоит исполнить серию сольных концертов.
По ходу разговора Кеа спросила о моей собственной роли в туре, и я немного рассказал ей об этом, а потом естественно перешел на рок-музыканта, который копировал мою музыку. Когда я сообщил, что он живет на этом самом острове, Кеа заметила, что здесь много молодых музыкантов. Теммил-Прибрежный широко известен своей музыкальной сценой, да к тому же музыку исполняют во множестве баров, клубов и других заведений. Я назвал ей имя плагиатора, Анд Анте, но Кеа сказала, что это может быть кто угодно – на Теммиле множество народу носит имена наподобие Корнанд, Андерс, Стефанд, Орманд, и все они нередко сокращаются до Анд. Мы посмеялись над заключенным в имени музыкальным каламбуром.
