– Я могу его получить? – спросил я.
– Он твой.
– Сколько?
Ренеттиа безучастно посмотрела на меня.
– Бесплатно. Пользоваться умеешь?
– Знаю, как он используется.
– Это не одно и то же. Сам сможешь?
– Покажи.
Она села рядом со мной на скамью, а я тем временем обернул цепочкой запястье. Хотел было достать свой жезл, который хранил в скрипичном футляре, но Ренеттиа принесла с собой другой, новый и неиспользованный. Она сунула его мне, дала подержать, погладить, поводить по гладкой поверхности кончиками пальцев. Я ощутил знакомое чувство настороженности, готовности.
– Это тренировочный жезл, – пояснила Ренеттиа. – Никогда, ни за что не давай его путешествующим. Держи при себе или выбрось, когда будешь готов, но он предназначен для учебы.
– Бесплатно? – догадался я.
– Бесплатно.
Она показала, как держать жезл в одной руке, а инструмент в другой. Нужное место отыскивалось на ощупь. Я попробовал.
Двигая пальцем по древку, на полпути я обнаружил нечто вроде горячей точки, маленькой, как булавочный укол. Она кольнула меня пучком энергии, но не обожгла. Я несколько раз провел по ней пальцем, чтобы точно определить расположение. Потом приложил к этому месту острие инструмента и остановился.
Ренеттиа сказала:
– Так определяется убыль. Двигай лезвие вперед, вдоль жезла.
Я так и сделал, и в тот же миг ощутил, как рукоять непроизвольно поворачивается в ладони. Я вел кончик лезвия вперед, но он прорезал на поверхности жезла ровную, правильную спираль и остановился помимо моей воли.
– Приращение там тоже есть, – продолжила Ренеттиа. – Попробуй найти его.
Я сосредоточился на том, что она мне показывала. Был совершенно поглощен этим. Происходящее оставалось для меня загадочным, но вселяло бодрость. После нескольких попыток я научился уверенно отличать приращение от убыли. Следующей задачей оказалось определение природы острова: более широкая область применения нового чутья, и в ней легче было что-то упустить или неверно понять. Ренеттиа показала, как проводить по древку жезла большим пальцем, нащупывая остров.
– Узнаешь, когда найдешь, – заявила она.
Но это оказалось непросто, большой палец скользил туда-сюда. Я ждал ощущения тепла, или вибрации, или более общего чувства узнавания, но не находил ничего, что мог бы истолковать. Тогда Ренеттиа показала сама – это оказалась крошечная шероховатость, которую я принимал за дефект полировки. Я прижал к ней подушечку большого пальца. Внутри тотчас ясно отозвалась басовая нота, которую я удерживал ночью. Отозвалась моему духу.
– Это Теммил, – сказал я. – Я его знаю.
– Есть еще один. Найди.
Отыскать второй оказалось легче, потому что теперь я знал, чего ждать. На этот раз шероховатое пятнышко обнаружилось у кончика жезла.
– Назови его, – приказала Ренеттиа.
Мгновение я боролся с непривычным словом, которого никогда раньше не слыхал.
– Йенна? – предположил я. – Его еще называют на местном диалекте Нависающим. Договор, конвенция… Йеннская конвенция?
– Йенна. Можешь сказать, какая она?
Все, что я ощущал, была единственная нота, жалобный звук; но когда я попытался его описать, Ренеттиа ничего не поняла.
– Мы можем туда отправиться? – спросил я.
– Попозже.
– А где эта Йенна?
– Не представляю. Пометь ее.
Я провел новую линию.
Уловить градуал тоже оказалось нелегко. По словам Ренеттиа, мне предстояло выработать собственный способ интерпретировать сообщения жезла, а потом вычислять необходимую поправку градиента. Она привела несколько примеров, и я их прочертил острием инструмента. Жезл быстро покрывался штриховкой перекрещивающихся царапин. Это выглядело красиво и загадочно. Я все время подносил жезл к глазам, чтобы полюбоваться.
– Когда я тебе понадоблюсь, то приду, чтобы помочь с вычислениями, – пообещала Ренеттиа. – Это дело темное, не объяснишь, но ты скоро поймешь его на свой лад. Я не могу научить тебя вычислять градиент, могу только показать, как этому научиться.
Скоро солнце поднялось высоко и вокруг установилась привычная дневная жара. Я полностью погрузился в то, что показывала Ренеттиа, так сосредоточившись, что лишь наполовину воспринимал начинавшиеся движение и деятельность в порту, шумы и перемещения людей и лодок. Под весом скрипки, пристроенной на спине, я склонялся чуть вперед.
Когда я наконец огляделся, то обнаружил, что мы с Ренеттиа под навесом уже не одни – откуда-то появились еще с полдюжины молодых людей, сидевших, стоявших или разлегшихся вокруг под навесом. Никто со мною не поздоровался. Одним из новоприбывших был Фиилп, как обычно, не обративший на меня внимания.
– Корабль вот-вот причалит, – предупредила Ренеттиа.
Я повернул голову и увидел длинный темный силуэт пассажирского судна, огибавшего мол. Из трубы валил черный дым. Над гаванью разнесся вой сирены.
– Не смотри, – велела Ренеттиа. – Учись давай, Скрипка. Никогда не смотри на корабли.
– Что? Ты же сама сказала…
– Я тебе сообщила. Не показывай на него. Не проявляй интереса. И жезл убери. Нужно быть наготове, вдруг выберут тебя.
Я отвернулся и сунул жезл под рубаху. Вместе с другими адептами я сидел, демонстрируя отсутствие интереса, то глядя на небо, то таращась в землю, и старательно отводил взгляд от пристани. Шло время.
Немного спустя от корабля к зданию Приема потянулся ручеек пассажиров. Мы на них не смотрели, а они не замечали нас.
Позже, когда подошел паром с Хакерлина, женщина средних лет обратилась к одному из собравшихся под навесом адептов. Я услышал, как он сказал: «Десять талеров». Женщина тотчас расплатилась и вручила ему свой жезл. Адепт провел на древке коротенькую царапину, и они вместе пошли к дороге, проходившей вдоль гавани. Он подождал, пока женщина переговорила с одним из таксистов. Потом такси ее увезло, а адепт вернулся обратно к группе.
Я проголодался и спросил у Ренеттиа:
– Мы едим?
– Конечно, едим. Мы же все-таки люди, Скрипка.
Мы зашли в одно из портовых кафе. Остаток дня я провел, тренируясь с жезлом, но больше просто прождал.
70
Только на второй день, когда я сидел с другими адептами, в порт вошел круизный лайнер. Вместе со всеми я наблюдал, сколько человек сойдет здесь на берег, и, судя по потоку людей, толкавших тележки или тянувших за собой чемоданы на колесах, таких должно было набраться изрядно. Пока я смотрел в землю, Ренеттиа мне негромко сказала:
– Круизные пассажиры обычно участники организованных туров и жезлов не носят. Подожди, увидишь, что будет.
